Монтегю Джеймс - Сокровище аббата Фомы

На какое-то мгновение «мешок» словно застыл на краю отверстия ниши, после чего стал заваливаться мне на грудь и обхватил меня руками за шею.

Дорогой Грегори, я рассказываю вам чистую правду. Пожалуй, сейчас я могу с определенностью сказать, что воочию столкнулся с ситуацией, когда человек испытывает безграничный ужас, кошмар и одновременно отвращение, но при этом каким-то чудом не лишается рассудка. Попытаюсь в самых общих чертах обрисовать вам, что именно я пережил в те несколько мгновений.

На меня пахнуло омерзительным запахом свежевскопанной земли; возникло ощущение, будто чье-то холодное лицо прижалось к моему лицу, заскользило вдоль него — совсем медленно, и несколько, не знаю сейчас сколько именно ног или рук, а может, каких-то щупалец стало ползать по моему телу. По словам Брауна, я истошно завопил и невольно отпрянул назад, соскользнув со ступеньки, на которой стоял. «Мешок», или неведомое мне существо, чуть качнулся, завалился вперед и также упал, как мне показалось, на ту же ступеньку.

К счастью, ремни, которые опутывали мое тело, оказались прочными. Браун не потерял головы, и ему хватило сил вытащить меня наверх, причем довольно проворно, и перевалить через край колодца. Каким образом ему это удалось, я и сам не знаю. Боюсь, он и сам толком не ведает, как это у него получилось. Затем он поспешно спрятал наше снаряжение в руинах близлежащего строения и не без труда помог мне добраться до постоялого двора. Я был не в состоянии давать какие-либо объяснения, а Браун не знает немецкого. На следующее утро я рассказал хозяину дома, что споткнулся и сильно ударился головой о глыбы камня на развалинах аббатства. Мне, кажется, поверили на слово. А теперь, прежде чем я продолжу свой рассказ, мне бы хотелось, чтобы вы послушали Брауна, узнали, что он почувствовал за те несколько минут, что мы находились там. Расскажите пастору, Браун, то, что вы рассказали мне.

— Ну что ж, сэр, — начал Браун тихим и весьма напряжённым голосом, — все было примерно так. Хозяин находился внизу и чем-то занимался у входа в пещеру, или что это там было, а я держал фонарь и старался хоть немного посветить ему. Неожиданно я услышал шлепок — словно что-то упало сверху в воду. Я поднял взгляд и увидел над собой чью-то голову, глядевшую на нас со стороны края колодца. Кажется, я ещё что-то услышал, поднял фонарь и побежал наверх. Свет упал прямо ему на лицо… Ужасное, скажу я вам, сэр, это было зрелище. Словно это и не человек был — лицо сильно ввалившееся, сморщенное, как мне показалось, покрытое какими-то струпьями. Я быстро преодолел последние ступеньки и выскочил наружу, однако там уже никого не было. Все длилось какие-то считанные секунды, и едва ли у кого хватило бы времени, чтобы скрыться, причем я проверил, что он не спрятался за другим краем колодца или вообще где-нибудь поблизости. Потом я услышал дикий крик хозяина. Я заглянул вниз и увидел, что он болтается на веревке; я сразу же стал тянуть её на себя и, как он говорит, каким-то образом вытащил его наверх.

— Вы слышали, Грегори! — воскликнул Сомертон. Скажите, есть у вас хоть какое-то объяснение случившемуся?

— Всё это звучит настолько противоестественно и чудовищно, — пробормотал Грегори, — что, признаюсь, даже на ум ничего не приходит. Хотя… я не исключаю, что человек или что это было за существо, расставивший свою ловушку, решил прийти на место и лично удостовериться, посмотреть, что ли, как осуществился его план…

— Вот именно, Грегори, вот именно! Мне тоже ничего иного не приходит в голову — очень похоже, скажу я вам, если подобное выражение вообще уместно в моем рассказе. Мне кажется, это должен был быть сам аббат… Ну что ж, больше мне, пожалуй, нечего вам рассказать. Я провел тогда ужасную ночь, Браун постоянно находился подле моей постели. На следующий день мне не стало лучше; я не мог даже встать. Доктора поблизости не нашлось, даже будь и так, сомневаюсь, что он смог бы серьезно мне помочь. Я попросил Брауна написать вам, после чего провел ещё одну кошмарную ночь. Да, вот ещё что, Грегори… Знаете, это подействовало на меня даже ещё сильнее, нежели первый шок, поскольку длилось дольше — всю ночь кто-то или что-то стояло снаружи у моей двери, словно желая понаблюдать за мной. Мне даже показалось, что их было двое. И это были отнюдь не случайные или какие-то естественные звуки, которые доносились до меня в ночные часы; и потом, этот запах — отвратительный запах свежевскопанной земли.

Всё, что было на мне в тот вечер, я стащил с себя и попросил Брауна унести. Кажется, он засунул мою одежду в печку, что стоит в его комнате; и всё же запах не ослабевал, оставался таким же сильным, как и тогда, в колодце. Более того, он исходил откуда-то снаружи, из-за двери. Однако, с первыми признаками рассвета он улетучился, стихли и звуки. Это лишний раз убедило меня в том, что существо или существа были порождениями тьмы и потому не могли выносить дневного света. Поэтому я уверен, что если найдётся человек, который взялся бы поставить плиту на место, то неведомые создания снова утратят свою силу — вплоть до тех пор, пока кто-нибудь не снимет ее снова. И вот я был вынужден дожидаться вашего приезда, чтобы попросить сделать это. Разумеется, я не мог послать туда одного Брауна; разумеется, не могло идти и речи о том, чтобы привлечь к этой затее кого-то из местных жителей.

Ну вот, такова моя история. И, если вы не верите мне, что ж, я не могу ничего поделать. Но мне почему-то кажется, что вы верите.

— И в самом деле, — кивнул Грегори, — ничего другого мне не остается. Я просто обязан поверить в ваш рассказ. Во всё это! Я сам видел и колодец, и плиту, и, как мне показалось, даже разобрал очертания мешков или чего там ещё. Кроме того, признаюсь, Сомертон, мне тоже показалось, что всю ночь кто-то стоял у моей двери.

— Уверяю вас, Грегори, именно так оно и было. Но, слава Богу, все кончено. Кстати, а что вы можете рассказать о своём посещении этого ужасного места?

— Очень мало. Нам с Брауном удалось без особого труда установить плиту на прежнее место, он прочно закрепил её при помощи скоб и клиньев, которые вы попросили его прихватить с собой. Снаружи мы замазали место пролома так, чтобы оно ничем не отличалось от окружающих участков стены. Правда, я обратил внимание на одну деталь в резьбе по каменной кладке колодца на самой вершине его; кажется, она ускользнула от вашего внимания. Это было гротескное, вычурное изображение какого-то жутковатого существа, похожего на жабу или что-то в этом роде, а поверх него была выгравирована надпись, состоящая из двух слов: «Храни то, что вверено тебе».

Отчет Стейнфелдского аббатства в Эйфеле, опубликованный в Кельне в 1712 г. Кристианом Альбертом Эрхардом, который также проживал в этом округе. Эпитет «Norbertinum» был избран по причине того, что основателем вышеупомянутого ордена являлся Святой Норберт