Pale Fire - Вампир

Через затемненные стекла внутренность машины была не видна. Беатриче села за руль и открыла пассажирскую дверь. Эрик грациозно опустился на мягкое кожаное сиденье, захлопнул дверь. В автомобиле пахло фиалками, которые почти перешибали слабый запах бензина, салон был отделан серебристой кожей. Щетки заметались, стирая с переднего стекла капли дождя. Беатриче гибко перегнулась через Эрика, вытянула из стенки и застегнула ремень безопасности — широкую ленту, не грубо, но прочно прижавшую его к креслу. Потом пристегнулась сама и машина рванула с места так, что завизжали шины.

Они поехали через Шрусбери и Престон. Сумерки настигли их за Карлайлом, и они остановились на ночлег в деревушке со странным названием Полые Холмы. Маленькая гостиница «Кречет» была на удивление чистенькой и уютной.

— Я всегда останавливаюсь здесь, когда еду в Шотландию. Напоминает о Мерлине, — сказала Беатриче, обведя рукой затянутые густым туманом окрестности.

— Говорят, он был родом из Уэльса, а не из Шотландии.

— Да. Ты веришь, что он был сыном демона?

— Нет. Люди называют демонами всех мало-мальски отличающихся от них.

— О, да. Я думаю, он был ребенком смертной от эльфа.

— Ты же не имеешь в виду этот викторианский бред с зелеными крылатыми человечками, которые охотятся на мышей и ездят на стрекозах?

— Я имею в виду сидов — обитателей полых холмов, Старшую Кровь, настоящих эльфов.

И Беатриче, повернувшись на каблуках, ушла в свою комнату.

Позже Эрик постучался к ней, но Беатриче не отозвалась.

Это не было ни ссорой, ни даже размолвкой. Просто Беатриче была такая самодостаточная. Что с того, что Эрик хотел поцеловать ее на ночь?

Он долго не мог уснуть: близилось будоражащее полнолуние, да и странность поездки — то, как быстро Беатриче решила, что им лучше ехать вместе, то, как быстро он с этим согласился, мощный комфортабельный автомобиль, обгонявший все попутные машины, — волновала. Эрик и раньше замечал в себе чрезмерную эмоциональность, которой не было до ночи накануне Иванова дня, но которая — он помнил — была присуща ему до превращения в вампиры. Он снова становился человеком?

Эрик лежал в постели с книгой, но не читал. Где-то далеко на севере выли волки. На первом этаже с переливами храпел хозяин. Кухарке снился кошмар, и она вскрикивала, ворочаясь с боку на бок. Остывая, пощелкивали кирпичи камина. Сипуха поймала в поле задушенно пискнувшую мышь.

Он закрыл книгу, погасил свет и стал вспоминать, как Беатриче управляла автомобилем. Сегодня днем он впитывал это со всем вниманием вампира, и теперь был почти уверен, что, если понадобится, вполне успешно поведет машину и сам.

Они ехали на север, время от времени меняясь за рулем: в городах машину вела Беатриче, на длинных пустых перегонах — Эрик.

Рядом с домом действительно было заросшее камышами озеро. Аистов на нем не было, зато на нем зимовали тундровые лебеди. Место было глухое и сумрачное: заброшенное поместье, кое-как поддерживаемый в порядке диковатым конюхом Биллом Карлайлом и его старообразной дочкой Кэти, заросший сад с обвалившейся оградой, а вокруг — лес. Но каменный дом стоял у самой воды, и, если не было тумана, по озеру, словно по старинному серебряному зеркалу, с тихим плеском скользили прекрасные перламутрово-белые птицы. На противоположном берегу высилась почти скрытая елями башня из дикого камня с неприятным названием Танскин-Шрайн — Обитель Оборотня. В ней селились совы — семья красивых бело-коричневых птиц. В окрестных лесах Эрик чувствовал присутствие оленей, кабанов, волков и лис.

Для жизни был пригоден только второй этаж: четыре спальни, гостиная, столовая, библиотека и лаборатория, зато эти восемь комнат содержались в отменном состоянии. Вообще дом был оборудован на американский лад: отопительный котел в подвале, горячая и холодная вода, проведенное электричество.

Пока Беатриче распоряжалась слугами, Эрик отправился на прогулку. Солнце садилось за горы. Озеро из серебряного стало бронзовым. Темный лес горько пах опавшими листьями.

«Унылая пора, очей очарованье», — подумал Эрик. Он знал множество языков, тем хобби, которое помогало вампиру коротать века между охотами, была литература. За четыре столетия он собрал библиотеку, равной которой не было не только в Англии, но и в Европе. Часть ее находилась в Лондоне, но почти сорок тысяч книг Эрик хранил в Оксфорде. Не менять место жительства дольше десяти лет было неосторожно, но в Оксфорде вампир не жил, к тому же переезд опасен для инкунабул и рукописных книг. Эрик Юскади был очень богат, и по крайней мере половину состояния тратил на книги, обогащая европейских и американских букинистов.

Одним из поразительных свойств Беатриче было знание множества талантливейших авторов, неизвестных Эрику. Испанец бывал надменен и высокомерен, но учился новому с интересом, больше похожим на жадность. Основа существования вампиров — страсть к жизни, и, как ни переменился Эрик, это качество оставалось в нем неизменным.

Старая башня, на взгляд вампира, была неприятна. Что-то нехорошее происходило в ней в давние времена: то ли сатанинские обряды, то ли дознания английской инквизиции. Впрочем, по мнению Эрика, особой разницы тут не было. От словно оплывших стен, заросших мхом и плющом, а кое-где и молодыми деревьями, рвущимися вверх из щелей, тянуло старой кровью и злом.

Когда Эрик вернулся в дом, Беатриче была занята в лаборатории. Чувствовалось, что она никого не хочет видеть, и Эрик пошел в библиотеку. Набор книг его слегка удивил: трактаты по медицине, демонологии, суевериям, травознатству, целительству. Две трети полок занимали книги, написанные на языках, которых Эрик не знал, хотя алфавит в основе был латинским, а Эрик полагал, что более-менее знает все европейские языки.

В углу, под фиолетовым от старости, а когда-то черным плащом Эрик нашел несколько предметов, поразивших его до глубины души.

В нише на бронзовых колышках висели легкий тридцатидюймовый меч в заплечных ножнах, крепкая семифутовая цепь с гирькой на конце и длинная, но не стесняющая движений куртка из крепкой черной кожи, высокий воротник и манжеты которой были густо усажены шипами. И меч, и цепь с гирькой, и шипы на куртке были серебряными, и хотя серебро перестало вредить вампиру, он не прикоснулся ни к чему. Он знал, что меч не обнажали несколько десятков лет, что тот, кто последним надевал куртку, давно истлел в могиле, но когда эти вещи были не памятью, а обиходом, с их помощью профессионально убивали таких, каким он был всего полгода назад.

В соседней спальне, за стеной, Беатриче сидела в лотосе. Перед ней на столике горела свеча. Эрик ощущал девушку как до краев наполненный огнем сосуд. Это было странно, но Беатриче Регис вообще была странным человеком. Как и сам Эрик.