Либба Брэй - Прекрасное далеко

Пиппа напевает веселую мелодию. Увидев наши вытянувшиеся лица, она умолкает.

— В чем дело? Что случилось?

Фелисити обжигает меня взглядом, но ни она, ни Энн не говорят о том, что я сделала. У меня очень сильно болит голова, и мне приходится спрятать кисти рук под мышки, чтобы утихомирить дрожь.

— Креостуса убили, — коротко сообщаю я.

— О, и это все? — небрежно произносит Пиппа.

Она возвращается к своему занятию. Мэй и Бесси даже не смотрят на нас. Их безразличие приводит меня в ярость.

— Лесные жители меня избегают.

Пиппа пожимает плечами:

— Да они же ничего не значат. На самом деле — ничего.

— Я тоже когда-то так думала, но я ошибалась. Они мне необходимы.

— Те ужасные твари? Ты же говорила, что они прежде проникали в наш мир и вытворяли там всякое! Ужасные твари!

Пиппа кончиками пальцев выуживает размякшую ягоду и бросает ее на кусок ткани к другим негодным фруктам.

— Да, это было неправильно. И мне это может не нравиться. Я могу сказать им об этом. Но Филон ни разу мне не солгал. Когда я нуждалась в помощи, это существо было моим союзником. И все, о чем они просили, это обладать правом голоса, самим распоряжаться своими делами, а я их предала.

Я глубоко вздыхаю, и магия слегка успокаивается.

— Ну, — произносит Пиппа, отряхивая с юбки пыль, — я все равно не понимаю, зачем тебе нужны они, когда у тебя есть мы. Бесси, милая, ты не уберешь это?

Бесси забирает корзину с ягодами. И смотрит на них с жадностью.

— А с чего вдруг эти лесные повернулись к тебе спиной?

Комната как будто становится меньше. Фелисити и Энн избегают моего взгляда.

— Они думают, что я и неприкасаемые имеем какое-то отношение к убийству Креостуса.

— Вот уж странно.

Бесси смотрит на меня во все глаза.

— Как это они до такого додумались?

— Это потому, что Джемма тайком вела переговоры с Цирцеей, — сообщает Фелисити.

— Ох, Джемма! — изумляется Пиппа.

Ее фиолетовые глаза вспыхивают, но на мгновение теряют обычный цвет и становятся голубовато-белыми, молочными глазами существ Зимних земель. От их взгляда по позвоночнику проносятся ледяные мурашки.

— Кто такая Цирцея? — спрашивает Мэй.

— Злодейка, такая, что хуже не придумаешь, — объясняет Пиппа. — Она пыталась убить Джемму. Она на все готова, чтобы завладеть магией Храма и править сферами. Ей нельзя доверять. И тому, кто с ней общается, тоже доверять нельзя. Потому что нет ничего хуже обманщика, способного предать своих друзей.

— Я никого не предавала! — кричу я.

Сила, которую я едва-едва утихомирила, снова вздымается во мне, и я вынуждена сесть.

Фелисити подходит к Пиппе, сложив руки на груди.

— А где вы все были совсем недавно?

Пиппа небрежно отвечает:

— Ягоды собирали.

— Мы искали вас в лесу, — не отступает Фелисити.

— Похоже, не слишком старательно.

Бесси подходит и встает рядом с Пиппой. Она выше Фелисити на целую голову.

— Что-то не так, мисс Пиппа?

Пиппа не спешит сказать что-нибудь вроде: «Нет-нет, Бесси, не глупи, все в порядке». Она позволяет угрозе на несколько мгновений повиснуть в воздухе и наслаждается моментом. Но наконец говорит:

— Нет, Бесси, спасибо.

Уперев руки в бока, она поворачивается к Фелисити:

— Я тоже могла бы спросить, где была ты, но, полагаю, ты была просто слишком занята своей жизнью. Не здесь.

— Пиппа…

Фелисити пытается сплести пальцы с пальцами Пиппы, как обычно, но Пиппа отдергивает руку.

— Я принесла тебе подарок, — с надеждой говорит Фелисити.

Она протягивает Пиппе тонкий сверток в коричневой бумаге.

Глаза Пиппы вспыхивают, когда она срывает обертку. Потому что в свертке — три страусиных пера.

— Чтобы тебе было чем себя приукрасить, — мягко говорит Фелисити.

— Ох! Ох, до чего же они хороши!

Пиппа бросается к Фелисити и обнимает ее, и Фелисити наконец улыбается.

Бесси шатается по комнате, держа корзину с ягодами, и едва не сбивает с ног бедняжку Мерси.

— Ой, помоги-ка мне их прикрепить, — просит Пиппа.

Фелисити привязывает перья на затылке Пиппы с помощью стебля какого-то сорняка, сорванного на алтаре.

— Как я выгляжу? — спрашивает Пиппа.

— Прекрасно! — охрипшим голосом отвечает Фелисити.

— Ох, как это прелестно! Знаешь, что нам нужно, чтобы поднять настроение? Веселый праздник! Чтобы каждая девушка как бы впервые вышла в свет. Это будет волшебный бал, и самый грандиозный! Мэй, Мерси! Кто со мной? Бесси, ты ведь тоже играешь?

Девушки подпрыгивают от возбуждения. Мэй срывает со стены цветок паслена и затыкает за ухо. На пол звучно шлепается червяк, и я не могу сказать, откуда он сорвался — с цветка или с уха девушки.

— Джемма? — Пиппа протягивает мне руку. — Будешь участвовать в бале дебютанток?

Смерть Креостуса бросает густую длинную тень на мою душу. И впервые за очень долгое время мне совсем не хочется веселиться. Я не желаю забывать свои тревоги или пытаться заполнить пустоту глубоко внутри мимолетной иллюзией.

— Боюсь, у меня сейчас не слишком праздничное настроение. Придется вам устраивать бал без меня.

Я ожидаю, что Пиппа заспорит. Что она надуется, начнет хныкать и просить меня превратить замок в Тадж-Махал, а юбки — в парижские туалеты. Но Пиппа сияет улыбкой.

— Ох, Джемма, милая, конечно же, отдохни. Я сама все сделаю.

Она закрывает глаза и энергично вскидывает руки к древним стропилам замка. На губах расцветает улыбка. Тело Пиппы вибрирует — и замок изменяется. Грязь на окнах тает, стекла начинают блестеть. Лианы отступают, освобождая достаточное для танцев пространство на полу. Плесень со стен и потолка исчезает, ее заменяет темный пурпурный ковер ягод и цветков белладонны.

Энн в благоговейном изумлении смотрит вокруг, оглядывая церковь.

— Как ты это сделала?

— Похоже, магия меняется, — отвечает Пиппа. — Теперь Джемма не единственная, кто обладает силой.

— Это просто невероятно, — говорит Фелисити, и в ее голосе слышится оттенок грусти. — А ты можешь дарить магию другим, как Джемма?

Пиппа протягивает руку к зарослям ягод, выбирает самую крупную, срывает ее и съедает.

— Нет. По крайней мере, пока не могу. Но когда я это освою, можешь не сомневаться — сразу же поделюсь с тобой. Ну, а теперь мы должны подготовиться к нашему дебюту!

— Пиппа, — говорю я куда резче, чем мне бы хотелось, — можно с тобой поговорить в сторонке?

Пиппа кокетливо смотрит на девушек, слегка надув губки, и те смеются надо мной.

— Я всего на минутку, — говорит им Пиппа. — А вы пока можете потренироваться делать реверанс.

Мы с Пиппой идем по винтовой лестнице. В огромную паутину попалась мышь. Она лежит в блестящем шелковом коконе, чуть живая, понимающая свою судьбу. Мы добираемся до конца лестницы, и я ощущаю в воздухе промозглый холод. Издали манят тени Зимних земель. Но сегодня я не так остро воспринимаю их песнь сирены. В памяти слишком ярок образ Креостуса, лежащего на земле.