Ли Кэрролл - Взлет черного лебедя

Я повернулась к отцу. Его лицо приобрело землисто-серый оттенок.

— Папа? — окликнула я его. — Роман? Ты слышишь меня?

Его веки дрогнули, и глаза чуть приоткрылись. Он прошептал что-то неразборчивое. Я наклонилась ближе, прижалась ухом к его губам.

— Умираю… умираю… — прохрипел он.

— Нет, ты не умрешь. Обещаю. Пуля не попала в сердце.

Я хотела, чтобы он посмотрел на меня, но его взгляд метался по кухне в поисках какой-то вещи. В конце концов я увидела старый армейский револьвер, лежащий под кухонным столом. Вероятно, отец выронил его, когда в него выстрелил взломщик.

— Ох, папа, — вздохнула я, гладя его лысину, — почему ты не оставил оружие наверху?.. Тогда они бы не трогали тебя.

Он снова покачал головой. Его губы зашевелились. Я склонилась к нему совсем близко, чтобы ему не надо было излишне напрягаться.

— Диббуки, — выговорил он. Казалось, вся энергия исчезла после слова, сказанного им. Его глаза закатились, и он потерял сознание. Я ощутила, как пульс гаснет под кончиками моих пальцев. В отчаянии я надавила на его грудину — раз, другой, третий… Как же выглядит сердечно-легочная реанимация в кино? Я продолжала давить на грудную клетку отца до тех пор, пока возле меня не встал врач из бригады неотложки и не отвел в сторону. Я и не заметила, как он появился здесь, а кухня заполнилась людьми. Полицейские, медики, незнакомец в сером пальто, с которого на пол стекали капли дождя. Люди окружили папу и оттеснили меня назад. Я почувствовала себя так же, как в недавнем сне, когда наблюдала за лебедем, скользящим по озерной глади навстречу смерти. Я просто-напросто парила над всем происходящим. Мужчина в длинном пальто оказался рядом со мной и заговорил, но я ничего не слышала. Мешал шум лебединых крыльев.

— Что? — спросила я, повернувшись к нему и посмотрев прямо в глаза.

— Вы очень бледны. Вам надо сесть.

Я кивнула. Его совет звучал разумно, но я ощутила, что опять падаю в озеро, и вода затягивает меня. Точь-в-точь как при вспышке белого света из шкатулки. Странно знакомое чувство…

Я очнулась в машине неотложной помощи.

— Вы потеряли сознание, — произнес врач. — Поэтому мы увезли вас вместе с вашим отцом.

— Как он?

Лицо папы было закрыто кислородной маской. Он лежал с закрытыми глазами.

— Он потерял много крови, у него низкое артериальное давление. У него больное сердце?

— Стенокардия. Год назад ему делали ангиопластику. Он… Он?

— Выстрел получился удачным… извините за выражение. Пуля прошла над сердцем, навылет. Рана — на несколько дюймов выше, в плечевой кости. Артерии не задеты. В общем, вашему отцу повезло. Полагаю, целились снизу вверх. Думаю, стрелок сидел на корточках. Ваш отец спугнул грабителей?

— Похоже, что да. Я прибежала на кухню сразу после выстрела. Один из грабителей был на коленях… думаю, он и выстрелил, — сказала я и замолчала.

«Но куда же подевался пистолет?» — недоумевала я про себя. Ведь я нашла в нашем заднем офисе лишь старый револьвер отца.

— Он бегом спустился по лестнице. Полагаю, буквально наткнулся на грабителей, — продолжала я.

— Бег и шок стали серьезной нагрузкой для сердечной мышцы, а при падении он ударился затылком, но он крепкий старик — надо же, погнался за бандитами! — Медик взглянул на меня и перестал улыбаться, увидев выражение моего лица. — А вам лучше лечь. Не хотелось бы, чтобы вы опять упали в обморок и ушиблись. Если бы детектив вас не поддержал, вы бы раскроили голову.

Я последовала совету врача. Состояние у меня еще не изменилось. Я словно зависла в воздухе и наблюдала со стороны, как неотложка мчится к больнице Святого Винсента. Вот я провожаю каталку с папой в приемный покой, держу его вялую руку, пока ему накладывают шов на плечо и вводят в вену иглу капельницы. «Кто эта спокойная женщина?» — хотелось прокричать мне. Конечно, не я: мои нервы искрили, как бикфордовы шнуры, а сердце выстукивало бешеный ритм. Возможно, наружным спокойствием никого не обманешь. Обратив внимание на мою бледность, медбрат велел санитару принести мне стул.

— Не следует, чтобы вы потеряли сознание в мою смену, — проворчал медбрат с певучим вест-индским акцентом. Голос молодого человека пролетел по стерильной реанимационной палате, как теплый ветерок. Кожа — цвета чая улун, а длинные жесткие курчавые волосы подвязаны ярко-оранжевой банданой. На беджике значилось имя «О. Смит».

— Он придет в сознание, мистер Смит? — спросила я.

— Я ввел ему столько обезболивающих, что вряд ли, дорогуша. А если и очнется, то вы не услышите ни одного вразумительного слова. Вам бы тоже неплохо немного отдохнуть.

Похоже, он привык, что пациенты беспрекословно выполняют его распоряжения, но я покачала головой.

— Я останусь, — заявила я. — Не хочу, чтобы он пришел в себя в одиночестве.

Примерно через час папу перевели в обычную палату. Там имелась свободная койка, и О. Смит сообщил, что я могу лечь на нее, но я боялась уснуть. Я опасалась, что, если не буду наблюдать за отцом, он умрет. Поэтому я пристроилась на стуле с прямой спинкой между кроватью отца и окном, выходившим на Седьмую авеню. Над зданиями на противоположной стороне улицы темнело ночное небо, но окна верхних этажей отражали жемчужно-серый цвет утренней зари. Дождь прекратился. Воздух стал прозрачным. Из решеток водостоков извилистыми лентами змеился пар. Прежде я считала, что такими белыми облачками украшен каждый мегаполис, но отец объяснил мне, что под улицами проложена необычная система отопительных труб. Ее изобрели еще до начала пользования электричеством.

«Я полагал, что Нью-Йорк плывет на облаке, когда впервые его увидел, — делился со мной Роман, описывая свое первое впечатление от города, когда пароход зашел в гавань. — Я решил, что он мне снится».

В детстве я была уверена, что струящийся белый пар является доказательством, что под поверхностью нашего мира существует другой. Возможно, тот, о котором упоминала мама, когда рассказывала мне сказки на ночь. Она называла его то Летней Страной, то Сказочной Землей, где всегда царит лето и цветы цветут круглый год. Там из недр земли били чистые родники и растекались ручьями по зеленым лугам, украшая их, подобно кружеву. Ручейки стекались в озеро с лебедями. Порой Летняя Страна могла мелькнуть в конце лесной тропинки, в отражении горного водоема… или на секунду показаться за открытой дверью на городской улице, где прежде никакой двери не было. А если обернешься еще раз — увидишь только гладкий камень. Искать Летнюю Страну бесполезно, но иногда она могла впустить тебя, причем совершенно неожиданно. Человек проводил там целый день, а вернувшись назад, обнаруживал, что в обычном мире миновал десяток лет. Все его друзья и родственники уже состарились, кроме него одного.