Лэйни Тейлор - Дни крови и света

Когда она руководила разгрузкой, Живые Тени вернулись.

— Я думала, что Живые Тени на самом деле — давно убитые тени, — сказала Лираз.

Они обсуждали новости из Тизалина: число жертв, устрашающие подробности, дерзость… Нет, безрассудство подобного нападения! Повстанцы допустили серьезную ошибку — Тизалин слишком близко от Астрэ, их действия воспримут как посягательство на священную неприкосновенность Империи. Иорам не замедлит с ответными расправами.

— Послушайте, а ведь химерам всегда удается избежать смерти, — устало заявил Азаил.

— Значит, у нас с ними есть что-то общее, — сказала Лираз.

— У нас гораздо больше общего, — добавил Акива.

— Особенно у тебя, — заметила сестра.

Акива решил, что она язвит про «гармонию со зверями», но Лираз вполголоса добавила:

— Например, таинственные исчезновения…

Под ее пристальным взглядом Акива похолодел. Она догадывается, что он делает по ночам, или просто намекает на чары невидимости?

— Если бы про твою магию узнал папочка, он был бы счастлив, — мечтательно протянула Лираз. — Не упустил бы возможность обзавестись персональной Живой Тенью.

Акива оглянулся по сторонам, не желая говорить в лагере о магии и других своих секретах. Вдобавок называть императора «папочкой» опасно: во-первых, закон запрещает упоминать его иначе как с использованием почетного титула, во-вторых, Незаконнорожденные не имеют права заявлять о родстве с императором. Они — его «верные клинки», а у «клинков» нет ни отцов, ни матерей. Если и есть у меча создатель, то это кузнец, а не рудник, откуда получен металл. Конечно, самому императору ничто не мешает хвастаться, сколько «клинков» он произвел на свет. За всю историю Империи в гареме родилось более трех тысяч бастардов. Секретари заносят их в списки, а после гибели — вычеркивают.

За последнее время вычеркнули многих, в живых осталось не более трехсот.

Убедившись, что поблизости никого нет, Акива напомнил Лираз:

— Ты тоже умеешь исчезать.

Когда они сжигали порталы Бримстоуна в человеческом мире, Акива научил брата и сестру магии невидимости.

— Я не стану убивать исподтишка, — презрительно хмыкнула Лираз. — Мои жертвы знают, кто их убил.

— Им всю вечность снятся твои незабываемые черты, — добавил Азаил.

— Смерть от руки красавцев завидна, — ответила Лираз.

— То есть не от руки Иаила?

Иаил. Акива взглянул на небо. Имя дядюшки вызвало неприятные воспоминания.

— Боги мои, нет. — Лираз передернула плечами. — Что может быть хуже? Между прочим, есть две причины радоваться тому, что я Незаконнорожденная. И обе они связаны с Иаилом.

— Что же это за причины? — недоуменно спросил Акива.

Незаконнорожденные — самые искусные воины Империи, однако им не платили за службу и не давали повышений, хотя они выполняли самые сложные задания. Бастардов Иорама отличала храбрость и прекрасная выучка, они несли пожизненную службу во всех уголках Империи, пенсии им не полагалось. Также им не дозволялось вступать в брак, заводить детей, владеть землей и жить за пределами казарм. Фактически они были рабами. Их не хоронили, просто сжигали и ссыпали прах в общие безымянные урны. Незаконнорожденным даже имя давалось на время, «в долг». Все, что напоминало об их существовании, — жирная черта, проведенная в списке имен.

«Живи неприметно, убивай, кого приказано, и умри невоспетым», — эти слова могли бы стать кредо Незаконнорожденных, но им дали другое… «Кровь — сила».

— Раз я Незаконнорожденная, — сказала Лираз, загибая палец, — я никогда не буду служить под началом Иаила.

— Неплохая причина, — кивнул Акива.

Иаил — младший брат императора, командующий Доминионом, элитным легионом Империи. Бастардов возмущала вопиющая несправедливость: Незаконнорожденные превосходили бойцов Доминиона в силе и воинских умениях, но привилегии предоставлялись элитному подразделению. Там несли службу дети самых влиятельных семейств Империи, получая от родителей роскошные одеяния и провизию. В конце войны их одарили замками и вотчинами на территории бывших свободных земель.

Одна из старших бастардов, Меллиэль, посмела спросить императора, не дадут ли и Незаконнорожденным то, что им причитается, но папаша только в очередной раз похвастался своей мужской силой: «Всем моим отпрыскам в Эреце замков не хватит».

Впрочем, все преимущества воинов Доминиона перевешивает то, что они служат под началом Иаила — омерзительная и гадкая участь.

— Хорошо, а вторая? — спросил Азаил.

Лираз загнула еще один палец.

— Во-вторых, раз я Незаконнорожденная, я никогда не буду лежать под Иаилом.

Акива ошеломленно взглянул на сестру — она впервые, пусть и косвенно, признала себя женщиной. Воинственность всегда служила ей защитой. Лираз с детства была недотрогой, никто не смел ее коснуться. Представить ее под Иаилом было невозможно.

— Вот и хорошо, — выдавил из себя Азаил.

Лираз закатила глаза.

— Ох, да перестаньте, вы оба! Сами знаете, что говорят о нашем дядюшке. Хвала божественным звездам, кровное родство уберегает меня от его мерзких посягательств. Хоть в этом повезло.

— Звезды тут ни при чем, — возмутился Азаил. — Тебе ничего не грозит. Если он тронет тебя хоть пальцем, ты голыми руками кишки ему выпустишь. Я и сам убил бы урода, да ты его наизнанку вывернешь, прежде чем кто-нибудь примчится на помощь. Вот он похорошеет!

— Может быть, — устало вздохнула Лираз. — Тысячи девушек мечтали вывернуть его наизнанку. А потом что? Виселица? Вопрос в том, стоит ли жить после такого. Может быть, смерть лучше? Или… — Она посмотрела на Акиву, будто обращая свой вопрос к нему.

— Или что?

— Или жить стоит, что бы ни случилось?

Жить надломленным, скорбя об утрате? Лираз спрашивает всерьез? Ей небезразлична его утрата, или это насмешка? Временами Акиве казалось, что он совсем не знает сестру.

— Стоит, — ответил он осторожно, думая про кадильницу и Кэроу. — Пока жив, остается шанс, что все станет лучше.

— Или хуже.

— Эх, вас послушать, так к рассвету кому угодно захочется помереть, — вмешался Азаил.

Все знали, что ждет их утром.

— Я пошла спать, — заявила Лираз, вставая. — И вам пора. Когда прилетят эти, отдыхать будет некогда.

Азаил спросил Акиву:

— Идешь?

— Чуть позже.

Акива поднял взгляд на небо. Еще темно, но что-то переменилось, что-то надвигается — неумолимая буря, созданная взмахами тысячи крыльев. Что это — вымысел, пророчество или страх?

Пора приниматься за дело — облететь громадный участок, спасти химер. Отдыхать некогда. Утром прибудут солдаты Доминиона.

Вздымая облака пыли, сфинксы мягко приземлились на изящные кошачьи лапы. Во двор высыпали химеры, спеша услышать рассказ Теней. Из караулки вышел Тьяго.