Татьяна Мудрая - Игра о напрестольном кресте

— Торвальд, сын Кодрана. Викинг. Путешественник, — Кристина выпрямилась, утирая лоб рукавом. — Он справится.

— Кто он?

— Это Предслава его вызвала: сумела, наконец, — голос Кристины стал спокойней, видимо, она отдышалась после боя. — Тур восстанавливал её родной город Полоцк после того, как языческий принц Вольдемар его разрушил и увёз себе княжну Рагнейд в жены. Ставил церкви и монастыри. И крестил. И основал сердце Болотной Страны — Туров. И стал частью здешней земли. Его друг Олаф, сын Трюггви, который позже крестил Норвегию, свой крест принял именно от Торвальда.

— Предслава?

— Так её звали до того, как постриглась, — нашу Эфразин.

Небо стремительно обретало истинную окраску: крутыми вратами вставали над влажной землёй многочисленные радуги. С соседней башни махали руками — непонятно кому. Обе наших женщины вторили.

Викинг, который сверху казался едва ли не ростом с храмовый портал, сошёлся с хрупкой девой в серебряных доспехах и обхватил её за плечи.

— Пойдём-ка и мы туда, — проговорила Кристина. — Я всегда говорила: истинные женщины созданы для истинных мужчин и в то же время истинных мужей создают.

… — Вот он — крест, — величавым басом проговорил Торвальд.

Викинг поднял его из алтарного камня и держал перед собранием на вытянутых руках: изузоренное золото и рубины, подобные каплям крови, тёмные глаза агатов и скатный жемчуг.

«Вот оно — то, что мы защищаем в предвидении урочного часа, — подумала Хуана. — Мы, женщины. Значит ли это, что час тот будет знамением для всех мудрых жён и премудрых девиц, которые не дали погаснуть своему светочу?»

На этой мысли узкая, чуть шершавая рука Предславы, в иночестве Евфросинии, скользнула в её руку. Другая уже принадлежала Орлеанке, которая положила пальцы на запястье Кристины-старшей, которая, в свой черёд…

И сомкнулся круг сестёр.