Ким Ньюман - Эра Дракулы

Но — вдруг замерло ее сердце…

Все так быстро менялось, она с трудом поспевала за происходящим, и нужно было постараться. Джон — ее единственная надежда сбежать из этой бедной комнаты, с этих мерзких улиц. В конце концов она заставит его снять ей дом в лучшей части города. Там у нее появятся прекрасные одежды, слуги. И изысканно говорящие дети с чистой, сладкой кровью.

Келли понимала, что франт заслуживал смерти. Он обезумел. В Миллерс-корт никто не прятался, никто его там не ждал. Дэнни Дравот был не Потрошителем, а всего лишь еще одним старым солдатом, любителем приврать о язычниках, которых убил, и загорелых девках, с которыми кувыркался.

Исполняя роль Люси, она вспомнила, как Мэри Джейн в страхе схватилась за горло, когда Вестенра выскользнула из пространства между склепами.

— Она была нужна мне, — продолжила Келли. — Мне была нужна ее кровь.

Он сидел у ее кровати, сдержанный и внимательный. Позже она удовлетворит его. И изопьет из него. После каждого кормления Келли все больше превращалась в Люси, а сама постепенно исчезала. Наверное, что-то такое присутствовало в крови Джона.

— Нужда превратилась в боль, такую, какой я никогда не знала, она грызла желудок, заполняла мой несчастный разум красной лихорадкой…

С самого перерождения зеркало, висящее в комнате, стало для нее бесполезным. Никто не позаботился нарисовать ее портрет, поэтому Келли легко забыла собственное лицо. Джон показывал ей картины с изображением мисс Вестенра, которая выглядела как маленькая девочка, одетая в наряды матери. Когда Келли представляла себя, то видела лишь Люси.

— Я подозвала ее, — сказала она, приподнимаясь с подушек, кучей громоздящихся на кровати, и приближая свое лицо к нему. — Я пела вполголоса, потом махнула ей рукой. Я пожелала ее себе, и она пришла…

Мэри Джейн погладила Джона по щеке и положила голову ему на грудь. Неожиданно она вспомнила мелодию, а потом слова: «Лишь фиалку сорвала я с могилы матери моей». Джон задержал дыхание, слегка вспотев. Каждая жилка в его теле напряглась. Пока Келли рассказывала историю, ее жажда только усиливалась.

— Передо мной появились красные глаза, послышался зовущий голос. Я сошла с дорожки, а она ждала меня. Стояла холодная, такая холодная ночь, а на ней была только белая рубашка. Бледная кожа сверкала в лунном свете. Ее…

Келли осеклась. Она говорила от своего имени, а не от Люси. Мэри Джейн, сказала она про себя, будь осторожна…

Джон встал, нежно оттолкнув ее от себя, и прошелся по комнате. Он схватился за умывальник и посмотрел в зеркало, пытаясь отыскать нечто в отражении.

Мэри Джейн смешалась. Всю свою жизнь она давала мужчинам то, чего они хотели. Теперь она умерла, но все осталось по-прежнему. Келли подошла к Джону и обняла его со спины. Тот подпрыгнул от ее прикосновения, удивленный. Разумеется, он же не заметил, как она подошла.

— Джон, — проворковала она, — иди в кровать, Джон. Согрей меня.

Он снова оттолкнул ее, на этот раз грубо, а она все еще не привыкла к своей вампирской силе. По-прежнему считая себя слабой девушкой, Келли таковой и оставалась.

— Люси, — пусто протянул Джон, обращаясь не к ней…

Злость вспыхнула в ее мыслях. То, что осталось от Мэри Джейн, пытающейся держать нос и рот над поверхностью черного моря забвения, наконец взорвалось.

— Я не твоя чертова Люси Вестенра, — закричала она. — Я — Мэри Джейн Келли, и мне наплевать, кто что об этом думает.

— Нет, — сказал Сьюард, засунув руку в карман пиджака и что-то там крепко сжав. — Ты — не Люси…

Прежде чем на свет появился серебряный нож, она поняла, какую глупость совершила. Ничего не поняла раньше. Горло слегка саднило. Там, где его перерезали.

«Теплая» медсестра сидела за столом в фойе, жадно читая последний роман Марии Корелли «Тельма». Насколько знал Борегар, с момента обращения прославленной писательницы ее проза только портилась. Вампиры редко сохраняли творческие способности, вся их энергия уходила на простое продление жизни.

— Где сейчас мадемуазель Дьёдонне?

— Она сегодня замещает директора, сэр. И, скорее всего, находится в кабинете доктора Сьюарда. Надо ли объявить ей о вашем приходе?

— Не стоит беспокоиться, спасибо.

Старшая медсестра нахмурилась и мысленно прибавила еще одну жалобу к списку Дурного Поведения Этой Вампирской Девчонки. Чарльз поначалу удивился тому, что слышит ее чистые и неприятные мысли, но потом отмел эту мимолетную помеху, направляясь на второй этаж, в кабинет директора. Дверь была открыта. Женевьева не удивилась его приходу. Сердце его на секунду замерло, как только он вспомнил ее рядом с ним, это белоснежное тело, красный рот…

— Чарльз.

Она стояла у стола Сьюарда, на котором в беспорядке лежали бумаги. Он вдруг понял, что смущен. После того, что между ними произошло, Чарльз не совсем понимал, как ему себя вести в ее присутствии. Поцеловать? Женевьева стояла рядом со стеной, поэтому объятия покажутся неуклюжими, если, конечно, она сама не подойдет ближе. Желая отвлечься, он обратил внимание на устройство в стеклянном футляре, похожее на собрание медных коробочек с прикрепленным к ним большим приспособлением, напоминающим трубу.

— Это же фонограф Эдисона-Белла, так ведь?

— Джек использует его для медицинских записей. У него страсть ко всяким трюкам и игрушкам.

Чарльз повернулся:

— Женевьева…

Она оказалась рядом. Он даже не услышал, как вампирша вышла из-за стола. Она легко поцеловала его в губы, и Борегар почувствовал ее внутри себя, ощутил присутствие Дьёдонне в своем разуме. Ноги Чарльза ослабели. Наверное, сказалась потеря крови, предположил он.

— Все в порядке, Чарльз, — сказала Женевьева, улыбаясь. — Я не хотела тебя околдовывать. Симптомы ослабнут через неделю или две. Поверь мне, у меня есть опыт в такого рода делах.

— Nunc scio quid sit Amor, — процитировал он Вергилия. Наконец, я знаю, что значит Любовь. Борегар не мог сосредоточиться, мысли постоянно сворачивали с прямого пути. Озарения бабочками порхали где-то в глубине разума, не даваясь в руки.

— Чарльз, это может быть важно, — сменила тему Женевьева. — Я о том, что полковник Моран сказал о Потрошителе.

Усилием воли он сконцентрировался на более неотложных делах.

— Почему Уайтчепел? — спросила она. — Почему не Сохо, или Гайд-парк, или еще где-то? Вампиризм и проституция существуют не только в этом районе. Потрошитель охотится в Ист-Энде потому, что ему так удобнее, потому что он здесь находится. Где-то поблизости…

Борегар все понял. Его слабость исчезла.

— Я просмотрела записи, — Женевьева похлопала по стопкам на столе. — Все жертвы проходили через это место.