Олег Мизгулин - Морок

После профилактических мер, гусей проверили на усвоение урока. Теперь на призыв «один» с кроватей слетали все без исключения, кроме «подстаревших» на неделю.

— Во-о! Другое дело… — Удовлетворённо кивали дедушки.

Новым очень быстро раздали прозвища; вобщем-то по первым впечатлениям, а некоторым — по похожести их, на «дедов» самих дедов.

— О! Это Нельсон! Один к одному… — Радостно орали, крутясь возле габаритного крепыша. — Копия! Понял, да?! Будешь — Нельсон!

Ещё бы он возражал…

Другой, маленький вояка с острыми чертами лица, напомнил им ихнего каптёрщика, вероятно еврейчика.

— Мойша! Вылитый Мойша! — Дружно восторгались сходством «старые». — Ну ка, прищурь левый глаз вот так! А-а… Ну, точно он!

Клички остальных были равновероятны и до конца не определены. А один военный пришёл, с готовой погремухой, видимо данной ему своими сопризывниками. Он был бел лицом, с нежно молочной кожей, ещё не осквернённой бритвой, с длинными тонкими пальцами.

— Почему Пионер? — Допытывались у него о происхождении клички. — Ленина любишь?

— Не знаю. — Полудетским голоском мямлил тот. — Пацаны назвали…

— Тебе восемнадцать-то есть? Тебя в армию, с какого класса забрали? С пятого?

Как горох посыпались смешливые реплики.

— Где твой галстук, Пионер?

— Пионер без галстука, как конь без яиц…

— Да нет, какой это пионер! Их сто лет, как отменили…

— Так это последний из них…

— Ага, значит ты последний в своём роде… — Задумчиво произнёс Нос. — Ну, ничего… Не переживай! Специально для тебя, мы возродим пионерские традиции. И галстук подберём. Дело Ленина не умрёт, веришь?

Пионер, судорожно сглатывая ком в горле, кивнул.

— Пионер! Будь готов! — Заорал Мирон.

— Всегда готов! — Испуганно вскинул рукой парень, видимо изображая салют.

— Молодец! — Гордясь, похвалил его Нос, уважительно опустив руку на его плечо. — Мало нас осталось, брат, очень мало. Но мы им покажем!

Он, изобразив гнев, погрозил кулаком в сторону дальних ярусов.

— Песню то, помнишь? Нашу… Пионерскую…

— «Взвейтесь кострами»?

— Её родимую… Уважь дедушек. Спой, пожалуйста! Пробуди наши воспоминания!

— Я только один куплет помню…

— Мне бы твою память, брат! Я ни одного не помню… Давай! Валяй… Тихо-о!!! Пионер исполняет марш пионеров!

В казарме стихли разгульные голоса стариков. Все уставились на щуплую фигурку салажонка, внешне, действительно, смахивающего на пятиклассника.

— Давай, Пионер! Слушаем…

— Понеслась…

— Тихо…

Пионер робко затянул, по ходу пения прибавляя в голосе:

— Взвейтесь, кострами

Синие ночи-и!

Мы пионе-еры

Дети рабочих

Близится эра светлых годо-ов

Клич пионера: Всегда будь готов!

Клич пионера…

Он вновь глотнул в себя, и выдохнул, заканчивая:

— Всегда будь готов!

Тут же раздались оценки слушателей.

— Ништяк… Почти в точку…

— Неубедительно… Чего-то не хватает…

— Барабана не хватает! И галстука…

— Слышал? — Доверительно приобнял его Нос. — Лично мне понравилось твоё исполнение. За душу задел… Ещё б немного и слезу пустил… Но ты слышал, чё кричат войска? Без галстука, ты не пионер, а расп…яй в трусах и майке. Завтра подойдёшь к Дождю, и попросишь красной материи на галстук. Скажешь, Нос просил для пионерской организации. Понял? А сейчас, иди, отбивайся…

Нос громко обратился к своим, перекрикивая шум казармы:

— Слышь, войска! Пионеру даём отбой! Он обещал нам послезавтра исполнить марш при галстуке, маршируя! А ща, пусть спит! Никто не возражает!

Деды во мнениях были единодушны.

— Пусть спит…

— Отбой, Пионер… Про галстук не забудь…

— Давай, Пионер, марш в постельку! — Дружески подтолкнул паренька Нос.

И тут же изменился в лице, изображая комсомольскую строгость.

— Только смотри! — Он погрозил пальцем. — Будь готов!

— Всегда готов! — Вскинул локоть Пионер и, пятясь, налетел на табуретный ряд.

— Тихо! Не убейся! — Прикалываясь, стебался Нос.

— Ха-ха-ха… — Ржали остальные. Вид незадачливого пионера-ленинца, определенно вызывал приступы смеха.

Приглушённо хихикали «старые» гуси, наблюдая в своих постельных нишах, телезанятное шоу. Сегодня им довелось прибывать в роли зрителя, и само по себе, мытарства и унижения себе подобных, выглядело со стороны презабавнейшим спектаклем. Неучастие в нём, приумножало удовольствие и делало зрелище смачным, кайфовым…

— Так! Ну, а здесь у нас чё? — Нос подошёл к Мирону, который любовно окучивал словно грядку, задранные к верху ноги остальных новичков.

— Бля, Мирон… Ты притомил своей яйцесушкой!

— Чего?

— Да ничё! С фантазией у тебя бедновато! У Дождя гуси и поют и пляшут в прямом эфире… А у тебя чё? Голимое порно…

Он пнул крайнюю стойку, роняя её, и нарушая хореографию общей картины.

— Отставить демонстрацию задниц! — Заорал Нос — Подъём, войска! Какие песни знаем?!

Вскоре, группа гусей, стоящих в исподнем белье (трусы и майка) при скудном освещении дежурной лампы, затянула подобие песни. Пели вразнобой, уныло глотая слова:

— В нашей жизни всё быва-а-ет

И под солнцем лёд не тае-ет…

— Стоп! — Остановил их Нос. — Я что просил покойника отпевать?! А ну, бля, поём нормальные песни! Живые темы… Типа там, эскадрон моих мыслей…И вы, трое… Нет, четверо… Вы не поёте! Вы подтанцовка!

Олег вышел в тамбур покурить, а когда зашёл в казарму, там творилось небывалое. Четверо изображали коней и всадников. Нельсон придерживал на спине Мойшу, который олицетворял будёновскую кавалерию; размахивал руками, изображая стать сабельного клинка. Вторая пара: всадник-конь, тоже отличались живостью воплощения и скакали в унисон зажигательной песне:

— Мои мысли мои скакуны!

Словно искры зажгут эту ночь…

Команда поющих уже не выглядела обречённой на заклание отарой блеющих овец. Песня шла горлом. Громко, слаженно… Нагревая слушающую аудиторию.

— Обгоняя безумные ветром ночных

Эскадрон моих мыслей шальны-ы-ых!

Напоследок, один из гусей экспрессивно крутанул «колесо» и исполнил газамановский шпагат, чем вызвал безусловный всплеск новых рукоплесканий.

— У-ва-уф… — Орали деды, свистели и улюлюкали. А Нос, вдвойне гордый за успешную реализацию режиссёрской идеи, торжественно произнёс:

— Вот что значит вовремя раскрыть творческий потенциал. А ты, Мирон, со своими яйцами…

«Да уж, — зарываясь лицом в подушку, подумал Олег, — похоже, год назад Нос не любил сушить яйца, но уже тогда тянулся к эстраде. Интересно, сам-то, он какие песни пел?»

Во всём этом, несмотря на кажущийся внешний позитив, он усматривал одно. Подневолие… Гусям хочется спать, а их них делают артистов. Головной не сомневался, что в будущем он увидит знаменитый «дембельский» поезд. Впрочем, эти истории повторяются из года в год, и обижаться на кого либо, просто глупо. Тут сплошное де жавю…