Олег Мизгулин - Морок

Он хотел добавить ещё, дать более ёмкое объяснение, но запнулся. Олег не поп, а он не на исповеди. Плакаться в жилетку, так лучше в свою… И так многое увидели.

Зорин вздохнул, поднял голову вверх, покрутил шеей. Вздохнул ещё раз и повернулся к Олегу с тем, чтобы сказать ему «баста», поглазели и будя. Олег на полсекунды опередил его.

— Гляди! Разрушается. — Головной вытянул палец.

Вадим поглядел туда и замер вновь, зачарованный зрелищем. От Бравина оставались фрагменты: части рук, ног… Деформированные и скрюченные. Но перед этим тело объекта небывало вытянулось в длину, сплющилось листом и начало плавиться как на огне. Сворачиваясь и съёживаясь уголками листа. Потом огонь якобы погас, не доделав работу, и искривлённый остов начал рассыпаться. Оставляя те самые фрагменты. Недоразрушенные кусочки кокона стали уменьшаться в пропорциях, просто уменьшаться… Пока не сократились до размеров камней, а потом и вовсе исчезли. Звукового сопровождения в процессе распада почему-то не было.

— Вот и всё. — Сказал удрученно Олег.

Зорин окинул напарника взглядом. Что-то Вадиму определённо не нравилось. Тон ли Головного, его пришибленность… Впрочем, чего ещё ждать? Сам-то он хорошо ли выглядит?

— Пошли! — Коротко и лаконично распорядился Вадим, взваливая ружьё за плечо. — С охотой у нас кекс, зато зрелищем наелись.

Он уверено пошёл по траве на выводящую назад тропинку. Пойти-то пошёл, но быстро понял, что не слышит шаги заднего. Обернувшись, он увидел, что Олег стоит там, где и стоял, не стронувшись не на дюйм.

— Олег! — Нетерпеливо окрикнул Зорин. — Чего застыл?

Головной не шелохнулся. Статичность его фигуры могла поспорить с неподвижностью столба. Казалось, Олег ушёл в глубокие раздумья. Ни плечом, ни шеей никак не отреагировал на крик.

— Ну, что ещё?! — Раздраженно бросил Вадим, потянувшись назад, к Олеговой спине.

Но, ещё не добравшись, ещё не коснувшись плеча оторопевшего товарища, его пронзил ужас, втрикрат сильнее предыдущего. Сначала всё сжалось пружиной, потом… Догадка ослепила и разволокла адреналин по жилам. Мурашки побежали по коже, вздыбая волоски, Вадим не дошёл и двух шагов, когда всё понял…

— Ты-ы… Не О-лег… — Трудно по слогам прохрипел он горлом, и словно в подтверждение правое плечо Головного поехало, потянулось как кисель, уродуя и деформируя остальные линии тела. За считанные секунды так называемое тело превратилось в бесформенную кляксу. Затем тягучесть приостановилась, слепок подмёрз и с треском осыпался. Следующим этапом стало традиционное таяние, но Зорина интересовало не само зрелище. Дважды его подсадили на крючок, дважды… И второй раз был самый жуткий. Вадим рывком сорвал две верхние пуговицы, освобождая горло, и так достаточно открытое. Не хватало свежести. Мысли бегали, спотыкались и сталкивались. Если это был двойной морок, то где ж тогда настоящий Олег?

Вадим опустился на колени и бессильно уронил голову к земле. В висках стучало, в глазах кружились «мухи». Не хватало воздуху продышаться, не то чтобы там думать. Но одна мысль всё ж занимала его: ГДЕ НАСТОЯЩИЙ ОЛЕГ? Накатившая внезапно дурнота стала не следствием перепада давления и аритмии сердца, хотя и это тоже… Причиной, вызвавшей подобный апокалипсис, стал тектонический сдвиг понимания. Ударчик под самое дышло. Неожидаемый, по поганой сути, и с перебором через край. Нокдаун, Вадим. А может и нокаут… Дальше-то как?

Он присел поудобней, стараясь взять под контроль дыхание. В глазах помягчело. Но уши отказывались работать как надо, звуки сливались в единый сумасшедший оркестр, через раз-другой затыкаемый ватной пробкой. Давление шкалит, к доктору не ходи… Где же Олег? Вадим встал, и ему показалось, нет, послышалось…

— …ти-им.

Тогда Зорин сжал в ладонях лицо, с силой продрался им сквозь пальцы. Вскинулся как гончая, напрягая органы слуха и зрения.

— Ва-ди-и-м…

Пробка лопнула, и в уши влетело его имя. Чёткое. Громкое… Кричал неподалёку Олег, и с криком его разлетелись остатки грёз. Вадим встряхнулся как после зыбучей дрёмы, по-новому оценивая реальность. Он стоял в десяти метрах от дубовых кущ. Он, оказывается, никуда не уходил, и всё время был здесь. Спал ли, грезил, только оставался на месте, факт.

— Ты где-е-? — Донеслось именно со стороны дубравы. Крик был исполнен возбуждения, какое бывает при радости или азарте. Во всяком случае, обеспокоенности в голосе Вадим не услышал.

— Иду!!! — Гаркнул Зорин и собственный голос вернул его окончательно «с луны на землю». Он шагнул по направлению к голосу, к дубам. По-настоящему шагнул на этот раз… Шаги осязались довольно чётко, ноги отмечали все неровности местного рельефа. Вадим даже чувствовал, как продавливаются ветки и мелкие камушки под подошвами бот. Чувствовал воздух, он стал особенно свеж. И вообще, ясность стала чрезвычайно вопиющей, если не сказать, агрессивной. Если верить старожилам, такая ясность бывает крайне отчётлива после тумана. Вот только его, Вадимов туман, не приведи господь, пережить кому…

Терпкое ощущение де жавю испытал Вадим, как только оказался у ноздреватой коры дуба. Словно повторял, а ведь так оно и было, уже прожитые минуты жизни. Ему было ведомо, ему было знакомо, что за широким стволом дерева приоткроется глазу. Он знал, что увидит наверняка, хотя по существу, если отбросить все эти наваждения, к этому дереву он подошёл впервые. На секунду сердце замерло в тщетной надежде увидеть вовсе не овраг, не скат вниз, а несколько иную интерпретацию природы, будь то заволуженная кустами, ровь, лужайка или рядок, пусть небольших невысоких берёз. Однако, берёз не было, лужайки — тоже, а овражек… тот существовал. И был там, где и был в недавнем мороке. И так же, как и там, овраг шумел, двигался, излучал динамику. Олег самый настоящий (почему-то теперь Зорин не сомневался в этом) волоком тянул из приямка тушку косули.

— Ты где застрял? — Обернулся он, вероятно почувствовав спиной взгляд. — Давай, помоги! С виду дохлая, зараза, а на вес… ураган.

Руки Олега были перемазаны в крови. «В косуличьей… — Догадался Зорин. — Должно быть, добивал. Перерезал ярёмную нить…».

Вдвоём они выволокли тушу на ровное место, и Олег полез за сигаретами.

— Погоди, на! — Вадим вытащил из кармана-клапана припасенную на эти случаи ветошь. — Сначала лицо оботри! Ухайдакался по уши…

Олег вытер лоб и засмеялся.

— В натуре, обвозюкался! — Сказал он, глядя, как платок оставляет на себе алые разводы. — Прикинь, Николаич, ты бабахнул, а дичина, не то, чтобы упала… Ее, словно в землю всосало. Я — на место, глядь… А косуля в этой яме копытами колбасит, пытается выскочить.

— Опять я сплоховал?

— Да не… Ты засветил ей под бочину, но видать не смертельно. Её пулей столкнуло в овраг. И хорошо, что туда! Так бы ещё, кто знает… Сгоряча могла и винта нарезать. С полкэмэ, по-любому…