Алексей Оутерицкий - Немцы в городе

– Сашенька, здравствуй, как ты без нас?

– Нормально, мам, – сказал я. – Здравствуй.

– Ты там не голодаешь?

– Да что ты, – сказал я и почувствовал, что после вопроса матери желание пожрать возросло вдесятеро.

– То есть, тех денег, которые мы тебе оставили, хватает?

– Я еще и на работу устроился, – похвастался я. – Мне этот, как его… Семен Валентинович помог.

– Вот и отлично, – сказала мать. – Хорошо, что ты ему позвонил… Вернемся, все нам расскажешь.

– А когда вы…

– Где-то через неделю. Очень по тебе соскучились. Ну все, целую. Не могу больше говорить… Папа передает тебе привет.

– Я тоже… привет и это… ну, целую вас, в общем…

Свою компашку я увидел возле трамвайной остановки еще издалека, едва вышел из-за угла своего дома. И сразу понял, что они успели хватануть пивка или чего покрепче.

Виталь был в своей коронной майке, обнажающей подкачанные бицепсы, остальные тоже были в майках, и я на миг почувствовал к ним зависть, оттого что мне приходится париться в костюме. Но моя любимая майка с красивой иностранной надписью на груди на меня не налезла, просто элементарно лопнула по швам при всей своей эластичности, которую обеспечивало вкрапление какого-то процента синтетики.

Серега Мороз изображал боксера, наседая на обороняющегося Коляна, Виталь с Вованом цеплялись к проходящим мимо девчонкам, Саня травил какие-то байки, размахивая руками, и все беспрерывно ржали, словно им только что рассказали бородатый анекдот.

В какой-то момент Саня посмотрел в мою сторону, сказал что-то пацанам и все притихли. Потом Виталь звонко засмеялся и к нему присоединились остальные. Я оглянулся, посмотрел назад, но за спиной никого не оказалось.

– Эй, дядя, ты, случайно, не из магазина модной одежды? – крикнул Вован.

Я опять оглянулся и опять никого не увидел. Только вдалеке брела какая-то старушка.

Последний десяток метров я прошагал под дружное ржание пацанов. Потом смех утих, настала тишина, и я вдруг понял, что только что звучавшие шуточки адресовались именно мне.

– Это же Санчес, – неуверенно, скорее спрашивая, сказал Мороз.

Пацаны переглянулись.

– С тобой все в порядке? – спросил Виталь. Перед тем как протянуть руку, он на мгновение заколебался.

– Да нормально… – Я пожал его кисть, перевел взгляд на таращащихся на меня пацанов. – А че.

– Ты это… – сказал Колян, – ну, вырядился как-то так…

– Как?

Я опустил глаза и чертыхнулся, увидев, что забыл надеть носки. Штаны темного костюма не доходили до кроссовок примерно на десяток сантиметров, и в глаза бросалась не загорелая кожа. А еще я не надел под пиджак рубашку или что-то подобное, так и остался в костюме на голое тело после примерки.

– Слушай, с чего тебя так разнесло? – спросил Вован.

– Разнесло?

– Ну, килограммов на девяносто ты точно потянешь. Ты чего, накачался, что ли?

– Ага, за неделю, – растерянно сказал Виталь. – Мы же его неделю назад видели. Вроде нормальным был.

– А че, – сказал Колян, – с анаболиками, говорят, можно.

– Но не за неделю же, – сказал Серега.

Все ждали ответа, но я молчал. Просто не знал, что сказать.

– А сколько ты вообще весил? – спросил Колян.

– Килограммов семьдесят с чем-то, – подумав, сказал я. – Семьдесят два или три.

– Ни хрена себе, – сказал Серега. – За неделю кило двадцать нагнал, верняк.

Мороз, не удержавшись, присвистнул.

– Ладно, – подытожил Виталь, – айда на автобус… Деньги-то хоть нашел? Мы пива по дороге прикупили, но что там пиво. Да и всего-то по четыре бутылки на рыло вышло. По две уже оприходовали, так что на озере будем бамбук курить.

– Нашел, – сказал я.

Пацаны оживились.

– Много? – спросил Саня.

– Да хватит.

– Тогда давайте через магазин, – сказал повеселевший Виталь. – Серый, хватай сумку.

– А че опять Серый-то? – проворчал Мороз, но нагнулся и подхватил большую спортивную сумку, в которой глухо звякнуло стеклянное. Судя по всему, там было около десятка бутылок.

Мы миновали автобусную остановку, перешли дорогу и свернули к магазину. Пацаны пропустили меня вперед и пристроились сзади. Я не оборачивался, но был уверен, что они вовсю меня разглядывают и делают друг другу различные знаки. Шли молча…

– Чего и сколько берем? – спросил, повернувшись ко мне, Виталь.

Мы стояли в винно-водочном, перед прилавком, смотрели на полки с бутылками, а на нас смотрела худая хмурая продавщица, лет сорока, невысокая и некрасивая, в синем халате. И посмотреть, наверное, было на что. В противовес нынешней моде на длинные, как у хиппи, патлы, мы придумали ходить с короткими, как у спортсменов и уголовников, волосами, что-то типа боксерских ежиков. Да и вели себя наши соответственно – с граничащей с наглостью уверенностью.

Магазин почему-то был почти пустой, наверное, из-за жары. А еще в нем не было пива и чего-то популярного, из дешевого пойла, тогда очередь стояла бы по любому.

– Да что хотите, – сказал я.

– В смысле? – сказал Мороз. – Тебя спрашивают, сколько у тебя бабок. Видишь, тут даже водки нет, только коньяк. А из вина одно только марочное.

– Может, сгоняем на Третью Заводскую, – предложил Саня. – Вдруг там крепленое есть. Ну или водка хотя бы.

– Да ни хрена там не будет, – сказал Виталь. – Нечего туда-сюда мотаться, уже купаться хочется. – И спросил у меня: – Ну так че?

– Да говорю, берите, чего хотите.

– Хоть коньяк? – недоверчиво спросил Мороз.

Я пожал плечами. Пацаны переглянулись.

– Семь бутылок пунша, – сказал Виталь продавщице.

– Да ну его, этот сироп, – сказал Саня.

– А что ты предлагаешь, – сказал Виталь. – Марочным, что ли, давиться?

– Да хоть бы и коньяк, – сказал Саня.

– Хорошо. Пять и два коньячеллы, – сказал Виталь, но продавщица не шелохнулась. – Чего? – сказал он и нахмурился.

– Вам по восемнадцать-то есть?

– Да ты че… – вскинулся Виталь, – тебе, может, еще за паспортом, типа, сгонять, или…

– Я сейчас милицию вызову, – сказала продавщица.

Я отстранил Виталя рукой, встал напротив нее.

– Я что, похож на малолетку?

Продавщица смерила меня изучающим взглядом, поджала губы.

– А по тебе вообще дурдом плачет.

Пацаны заржали, а я спросил:

– Короче, план вам не нужен? Пацаны, можно и в магазине возле озера затариться. Там наверняка тот же набор и тоже нет очереди.

Продавщица прошипела что-то неразборчивое и повернулась к прилавку.

– Еще раз, – сказала она недовольно, не поворачиваясь к нам, спиной излучая неприязнь, – четко и ясно, сколько и чего.

Пока Мороз набивал бутылками сумку, я достал из бокового кармана пачку пятирублевок. Продавщица бросила на меня пронизывающий взгляд, в котором появилась уже примесь испуга – наверное, прикидывала, не ограбил ли я сберкассу.