Келли Линк - Вляпалась!

Буду с тобой честна, Пол Зелл. Я прочла твое письмо, и часть меня обрадовалась: я спасена. Мы оба притворимся, что ничего не произошло. Я и дальше буду Мелиндой, Мелинда так и будет Чародейкой Шар Судьбы, а Пол Зелл — кем бы он ни был — останется Изумительным Мастером Вором.

Но это было бы безумием. Я так и осталась бы пятнадцатилетней вруньей, а ты был бы каким-то странным типом, который настолько жалок и одинок, что готов довольствоваться мной. Нет, даже не мной. Довольствоваться женщиной, за которую я себя выдаю. Но ты выше этого, Пол Зелл. Ты должен быть выше этого. Поэтому я и написала тебе это письмо.

Если ты дочитал мое письмо до конца, то теперь знаешь, что случилось с твоим кольцом, как и еще много чего. Твой кондиционер для волос все еще у меня. Если ты дашь Эрнесто вознаграждение, напиши мне, и я продам Констант Блисс и Чародейку Шар Судьбы. Чтобы вернуть тебе деньги. Ничего страшного. Я могу стать кем-то другим, правда?

Ну или ты можешь сделать вид, что вообще не получал никакого письма. Мы можем притвориться, что я никогда его не отправляла. Что я никогда не приезжала в Нью-Йорк, чтобы встретиться с Полом Зеллом. Что Пол Зелл не собирался дарить мне кольцо.

Можно притвориться, что ты так и не узнал мою тайну, не узнал, кто я на самом деле. Мы могли бы пару раз в неделю встречаться в «Far Away» и играть в шахматы. Могли бы выполнить какой-нибудь квест. Спасти мир. Болтать. Флиртовать. Я бы рассказывала тебе о том, как прошла неделя Мелинды, и мы бы притворялись, что, может быть, когда-нибудь наберемся храбрости и сумеем встретиться лично.

Но знаешь что, Пол Зелл… Однажды я стану старше. Возможно, я никогда не обрету суперспособности. Не думаю, что хочу быть помощницей. Даже твоей, Пол Зелл. Хотя, может быть, так было бы проще. Если бы я была честна. И если ты тот, за кого я тебя принимаю. И наверное, я даже сейчас недостаточно честна. Может, я согласилась бы стать помощницей. Твоей помощницей. Даже если бы ты предлагал только это.

Конрад Линтор — сумасшедший, опасный и дурной человек, но я думаю, кое в чем он прав. Прав в том, что иногда люди встречаются снова. И, несмотря на то, что мы по-настоящему так и не встретились, я хочу верить, что мы с тобой встретимся снова. Я хочу, чтобы ты знал: чтобы купить билет на автобус и приехать в Нью-Йорк, у меня была серьезная причина. И причина эта заключается в том, что я тебя люблю. Это правда. Как и то, что меня и в самом деле однажды вырвало на Санта-Клауса. Я действительно могу сделать колесо двенадцать раз подряд. Третьего мая день рождения у меня, а не у Мелинды. У меня аллергия на кошек. Я люблю тебя. Не все, что я говорила, было враньем.

Когда мне исполнится восемнадцать, я снова поеду в Нью-Йорк. Прогуляюсь до Брайант-парка. И возьму с собой шахматы. Я сделаю это в свой день рождения. Я буду там целый день.

Твой ход, Пол Зелл.

Тханх и Харпер ссорятся за два дня до поездки на свадьбу, которая должна состояться на маленьком частном острове где-то у побережья Южной Каролины. Или Алабамы. Невеста — их старый друг. Причин для ссоры накопилось немало. Тханх уже давно обижался из-за кошмарного рабочего расписания Харпера, а Харпер обнаружил, что когда Тханх, одержимый хозяйственным усердием, мыл холодильник, он заодно выбросил застарелые куски сыра, которые Харпер собирался есть.

Еще они ругаются из-за денег. Харпер слишком много работает. Тханх — заместитель директора в управлении школьного образования Бруклина. Вот уже три года он не получал прибавку к зарплате. Они ругаются из-за отношений Тханха с женщиной на седьмом месяце беременности. Она вынашивает ребенка Тханха и Харпера, ребенка, о котором они давно мечтали. Тханх в который раз пытается все объяснить Харперу. Наоми ему даже не особенно нравится. Хотя, конечно, он ей благодарен. Да за что ее благодарить, возмущается Харпер. Мы платим ей деньги! Она делает это за деньги. А вовсе не потому, что оказывает нам дружескую услугу. Не потому, что хочет с нами дружить. Или с тобой. Тханх молчит о том, что при других обстоятельствах Наоми могла бы ему понравиться. Скажем, если бы они оказались рядом во время очень долгого полета. Если бы им больше никогда не пришлось встречаться. Если бы она не вынашивала ребенка Харпера и Тханха. Если бы она больше заботилась об их будущем ребенке, пол которого они решили не выяснять заранее.

Да какая разница, нравится им Наоми или нет. Главное, чтобы они нравились ей. Чтобы она даже могла полюбить Тханха и, разумеется (разумеется!), Харпера. Чтобы она увидела, что они заслуживают любви. Конечно же, они заслуживают любви. Благосклонность Наоми, ее дружба, ее симпатии — это страховка. И Тханх, и Харпер боятся, что, когда ребенок родится, Наоми передумает и оставит его себе. И тогда у них не будет ни ребенка, ни законных прав на него, ни денег, чтобы предпринять еще одну попытку.

А сыр все равно уже был несъедобный. Харпер растолстел. Борода, которую он отпустил — Тханх терпеть ее не может, — никого не обманет. Харпер злится, что Тханх потратил на свадебный подарок целую кучу денег. Билеты на самолет тоже недешевые.

Наоми, суррогатная мать, соблюдает постельный режим. Две недели назад хирург зашил ей шейку матки. Это называется серкляж — звучит почти красиво. Как могло случиться, что нам досталась суррогатная мать со слабой шейкой матки, говорит Харпер. Ведь ей всего двадцать семь лет!

Большую часть времени Наоми теперь проводит в постели, встает только в туалет, и еще раз в несколько дней ей разрешается принять душ. Ее навещают товарищи по учебе — интересно, о чем они говорят, когда не говорят о лингвистике? О Тханхе и Харпере, наверное, и о том, как сильно Наоми страдает. Она делится с друзьями своими тайнами? Уж не говорит ли им, что подумывает оставить ребенка себе? Все-таки это ее яйцеклетка. Наверное, вся эта затея с суррогатным материнством изначально была глупой.

Тханх держит в квартире Наоми свою зубную щетку. Это проще, чем каждый раз бегать к себе наверх. В доме полно старых русских, которые платят фиксированную арендную плату. Женщины упражняются на беговой дорожке в туфлях на высоком каблуке. Сплетничают по-русски. Никогда не улыбаются Тханху, когда он приходит в спортзал на тренировку. Они видят, как он ходит к Наоми. Наверное, сгорают от любопытства. Иногда Тханх работает за кухонным столом в квартире Наоми. Как-то вечером он засыпает рядом с ней на кровати, пока она рассказывает ему какие-то истории из своего детства. Работает телевизор. Наоми смотрит «CSI», серию за серией. Там столько крови! Вряд ли это полезно для ребенка. Когда Тханх просыпается, она смотрит на него. Ты пукнул во сне, говорит она. И смеется. Сколько времени? Он проверяет телефон и видит, что пропущенных звонков нет. Харпер, наверное, все еще на работе. Я ему не особенно нравлюсь, замечает Наоми. Ну что ты, конечно, нравишься, говорит Тханх. (Он сразу догадывается, о ком она говорит.) То есть… я хочу сказать, ему вообще никто особо не нравится. Он не любит людей. Но ты ему нравишься. Гм, бурчит Наоми. Ему понравится ребенок, говорит Тханх. Ты бы послушала, как он говорит о подготовительной школе, уроках рисования, уже думает, каких мы заведем для него домашних животных. Может, для начала песчанку? Или хамелеона. Он уже начал откладывать деньги на колледж. М-м, снова бормочет Наоми. Он симпатичный, говорит она. Что верно, то верно. Видела бы ты его, когда ему было двадцать пять, говорит Тханх. С тех пор все пошло под откос. Есть хочешь? Он разогревает фо га, который приготовил у себя наверху. Рецепт его матери. После еды он моет посуду.