Луи Бриньон - Пятый уровень

Боуд и Шондер расхохотались, услышав эти слова. Чуть позже все трое увидели, как Савьера и Мет–сон встали из–за стола и куда–то пошли.

Ночь прошла в относительном спокойствии. Уже в начале шестого утра Боуд и Шондер поднялись. Хейс крепко спал. Его не стали будить. Боуд и Шон–дер умывались в одних майках, когда к ним подошли Метсон и Савьера. Оба выглядели радостными и счастливо улыбались.

— Мы решили пожениться, — с сияющими глазами сообщила Метсон.

Шондер на мгновение опешил. Боуд же предполагал подобное развитие событий. Это было заметно по его мимолётной улыбке.

— Рад за вас, — Боуд со всей сердечностью произнёс эти слова. За короткое время оба стали очень близки ему.

— Мы хотим пожениться сразу после возвращения домой, — говорила снова Метсон.

Боуд улыбаясь обратился с вопросом к Савьере:

— А ты ничего не скажешь?

Савьера показал пальцем на Метсон и с показным самодовольством ответил:

— Всю ночь меня уговаривала!

— Что? — возмущённо воскликнула Метсон, всё обстояло как раз наоборот и… она осеклась, когда увидела, что все, в том числе и её будущий муж, от души смеются. Через мгновение, осознав, что он просто разыграл её, она сама залилась весёлым смехом.

Пока они смеялись, показались, вздымая за собой длинный шлейф густой пыли, один за другим пять специально оборудованных грузовиков. Они, выстроившись в ряд, остановились в двух десятках метрах от них. Из первой машины показалась улыбающаяся профессор Коэл с двумя своими помощниками. Она была одета в комбинезон и кепку. Выйдя из машины, профессор некоторое время откашливалась. Кружившая в воздухе пыль забивалась ей в рот.

Боуд заспешил ей навстречу.

Шондер оставил Метсон и Савьеру одних и отправился будить Хейса. Он вошёл в палатку и, нависнув над спящим Хейсом, громко закричал:

— Вставай, Хейс! Твоя мечта сбылась! Боуд и профессор Коэл обнялись.

— Я так благодарна тебе, Джеймс, — с восторгом заговорила профессор и, указывая на грузовики, продолжала говорить с прежним восторгом, — даже в университете у меня не было такого оборудования. С таким оборудованием я могу проводить любые, даже самые сложные опыты прямо на месте.

— Рад, что сумел угодить тебе Энн, — отвечал Боуд, — располагайся поудобней, разворачивай свою лабораторию. А как освободишься, дай знать — мы обсудим предстоящие действия.

— Договорились!

Спустя несколько минут после этого разговора, к Боуду подошёл инженер, возглавляющий раскопки. Он сообщил, что на глубине 16 метров они обнаружили очень необычное стекло. Сейчас это место расчищается вручную, — счёл нужным добавить он.

Боуд отправился вместе с ним к воронке. Несколько часов подряд он стоял на её краю и наблюдал за работой нескольких десятков рабочих, которые очищали поверхность стекла от песка. Когда всё было очищено, Боуд и инженер спустились в воронку. Пульс Боуда резко участился. Он почувствовал, что на мгновение у него перехватило дыхание. Всё, описанное отцом Джонатаном, лежало перед ним. У Боуда сразу отпали все сомнения. Пять стеклянных куполов. Одно большое. Четыре малых. Перед ним находилась крыша святилища.

Несколько дней спустя Боуд находился в одной из специально оборудованных машин вместе с профессором Коэл. Лаборатория всё ещё не была развёрнута, поэтому они решили провести короткое совещание именно здесь. Боуд внимательно слушал профессора Коэл, отмечая про себя отдельные моменты.

— Пять куполов. Каждый из них пересекает линия, как и говорил Парк. Купола очень необычной геометрической формы. Мне даже трудно подобрать сравнение. Возможно, что–то похожее получилось бы, если соединить пирамиду, идеальный круг и прямоугольник. Несмотря на необычные формы, они совершенны. Купола, — продолжала профессор, — плавно входят в камень. Они как бы вживлены в скалу. Иначе не скажешь. Мы нигде не смогли найти никаких соединений стекла с камнем. Под куполами ясно виден огромный каменный зал. Мы рассмотрели три проёма, которые находятся на уровне пола. По всей видимости, это нечто вроде дверей, которые куда–то ведут. Приблизительная высота от куполов до пола. порядка 15–20 метров.

— Странно, — пробормотал Боуд, — как мне помнится, вы говорили о других цифрах.

— Я сама ничего не понимаю, — призналась профессор Коэл, но я надеюсь, мы вскоре выясним, куда подевалось остальное.

— А как насчёт той надписи на полу, о которой ты упоминала? — спросил Боуд.

— Надпись? — было заметно, что профессор напряглась, — она очень странная, Джеймс. Ничего подобного не говорил Парк. И ничего подобного не предполагали мы. На первый взгляд она выбита на полу. Точнее сказать сейчас не могу. Скажу, как только войдём внутрь. Так вот, — продолжала профессор, — надпись сделана на латыни.

— Как ты думаешь, Энн, каков возможный возраст этой надписи?

— Первое упоминание латыни относится к шестому — пятому веку до нашей эры. Это максимальный возраст надписи. Минимальный же не менее 2000 лет. Скажу с точностью до одного века после того, как возьмём пробы с надписи.

— А почему ты уверена, что не менее 2000 лет? Чем это обосновывается?

— Ты сам поймёшь, когда услышишь перевод этой надписи!

Профессору не дали ответить. Дверь машины открылась. В проёме открытой двери показались две головы: Савьеры и инженера, ведущего раскопки.

— Он не хочет доставать образцы стекла для ваших, опытов, профессор! — с ходу доложил Савьера.

Боуд выразительно посмотрел на инженера.

— Вы здесь для того, чтобы, не задавая вопросов, выполнять все мои распоряжения. Вернитесь и немедленно сделайте то, о чём попросила вас профессор Коэл.

— Я не могу это сделать!

— Почему же?

— Мы всё перепробовали. Ничего не выходит. Мы привезли с собой специальное лазерное оборудование. Оно способно в доли секунды сделать отверстие в дюйм… скажем, в железе толщиной 15–20 см. Это самое совершенное оборудование на сегодняшний день. Но тем не менее, мы четверть часа пытались пробиться этим оборудованием… ничего не получается. На стекле даже пыли. даже следов не остаётся. Ни с чем подобным мы раньше не сталкивались. Я даже не слышал, что существуют стёкла такой прочности.

— Всё можно сделать — уверенно предположил Са–вьера, — отскребите, продырявьте, прострелите, наконец. Отлетит какой–нибудь кусок стекла, и дело будет сделано.

— Прострелить? — переспросил с изумлением инженер, — да это стекло прямое попадание атомной бомбы выдержит. Из чего, по–вашему, я должен стрелять?

Боуд поднял руку, понимая, что между Савьерой и инженером собирается разгореться спор. Он предложил инженеру продолжить раскопки, а Савьере посоветовал оставить его в покое. Когда дверь за ними закрылась, Боуд вновь вернулся к прерванной теме: