Луи Бриньон - Пятый уровень

— Определила. Их написал Аркадий Мандрыга!

— А скажите, детектив, известно время наступления смерти людей, которых вы нашли в спальне?

— Известно! — уверенно ответил Хейс. — Дочь и жена были убиты одновременно, а сам Аркадий Мандрыга скончался на четверть часа позже.

Боуд поднял палец кверху, призывая обоих детективов к особой внимательности.

— А теперь вопрос, детективы, на который, как мне думается, у вас не будет ответа. Почему Аркадий Ман–дрыга написал на стене слова: «Спасите нас»?

— Как почему? — оба детектива посмотрели на Боуда. Вид у них был удивлённый и немного растерянный.

Отвечал по–прежнему Хейс:

— Их же убивали.

— Я знаю, что их убивали, — перебил его Боуд и продолжал:

— Однако задумайтесь над логикой этой надписи. А ведь она подсказывает, что надпись. очень и очень странная. Я бы понял, если б Мандрыга позвонил в «911» и произнёс эти слова. Но он пишет эту надпись на стене после того, как на его глазах убивают жену и дочь. Он пишет её, наверняка зная, что и ему осталось недолго жить. Вы понимаете меня? Рядом с ним лежит его мёртвая жена. Его мёртвая дочь… а он просит помощи и как? Пишет кровью на стене. Следовательно, он рассчитывает, что после его смерти эту надпись найдут. Отсюда простой вывод: он просит помощи не для себя. По причине того, что им уже нельзя помочь. Тогда почему он употребляет слово «нас»? И для кого он просит помощи в момент, когда уничтожают его семью и убивают его самого? Для кого он просит помощи? Для кого?

В словах Боуда прозвучала такая железная логика, что детективы на мгновение растерялись. А ведь они действительно не придали никакого значения этой надписи. Им стало ясно, что дело не такое простое, как кажется на первый взгляд. Да, детективы поторопились с выводами, многого не учли, не сопоставили. В общем, работали спустя рукава. Но самое неприятное — дело заходит в тупик.

— Вот именно, — подтвердил Боуд. — Дело Джонатана Парка очень сложное. Поэтому я предлагаю вам ещё раз проверить все улики. Внимательно изучите все результаты экспертизы. Попытайтесь найти хоть малейшую зацепку, которая укажет на истинного убийцу. Священник не виноват, я уверен в этом. Но доказать это я пока не могу, к сожалению, — Боуд встал и продолжил:

— Если вы согласны, мы можем работать параллельно и делиться сведениями. Дело находится в вашей юрисдикции, и мы не собираемся его забирать. Во всяком случае, на данный момент таких обстоятельств, которые позволили бы нам сделать такой шаг, не существует. Что скажете?

— Мы что, можем отказаться? — с явным недовольством спросил у него Савьера.

Впервые за день Боуд улыбнулся.

— Можете, но это вряд ли поможет.

— А чего тогда спрашивать.

— Рад, что мы так хорошо поладили!

Попрощавшись с детективами, Боуд вышел из здания полиции. Вначале он направился в сторону гостиницы, а затем изменил планы и поехал в аэропорт.

После ухода Боуда оба детектива долго молчали, переваривая разговор с ним, а потом одновременно вздохнули и принялись за дело Джонатана Парка, которое считали уже закрытым.

На следующий день, не успев даже выспаться как следует, Джеймс Боуд отправился в штаб–квартиру ФБР. Буркнув своим сотрудникам нечто похожее на приветствие, он заперся у себя в кабинете и строго–настрого запретил себя беспокоить. Боуд включил компьютер и начал рыться в архивах ФБР и полиции, пытаясь найти какую–либо зацепку, которая помогла бы ему в деле Джонатана Парка. Время от времени Боуд бормотал себе под нос, а вернее, задавал одни и те же вопросы:

— Для кого он просил помощи? И почему употребил это слово «нас»?

Минуты бежали одна за другой, превращаясь в часы. Все поиски Боуда были тщетными, но он не прекращал их. У него было предчувствие, что он напал на след чего–то очень важного. Предчувствие никогда не подводило Боуда, поэтому Джеймс снова уткнулся в компьютер и с еще большим упорством стал рыться в архивах ФБР и полиции. Он не мог перепоручить эту работу другим агентам, так как боялся, что они могут упустить какую–нибудь деталь, которая хоть немного прольет свет на это преступление. Что даст хоть какой–нибудь ответ на вопросы, которые он себе задавал. Бесполезно потратив восемь часов своего времени, Боуд с весьма раздражённым видом встал из–за стола.

— Должно же быть что–то, — пробормотал себе под нос

Боуд.

Русский эмигрант приезжает с семьёй в штаты по совершенно непонятной причине. Живёт очень тихо. Никого не беспокоит. Что, кстати сказать, совсем не похоже на русских. Соседи с явным удовольствием общаются с ними, считая их высококультурными людьми. Они не богаты. Но, тем не менее, их кто–то находит и по непонятной причине убивает. Во время этого убийства там оказывается священник со своим другом. Друга убивают, а священник остаётся в живых. Живой единственный свидетель. Ах да, ещё инвалид с очень короткими ногами, который даже с постели не смог подняться и поэтому попросту ничего не видел, а только слышал. Инвалид указывает на священника как на убийцу.

Боуд подошёл к столу, взял карандаш и на чистом листе поставил большой знак вопроса.

— Это первая загадка, — пробормотал Боуд, — потому что этот инвалид наверняка лжёт. Священник не может быть убийцей. А почему он не может быть убийцей? — тут же спросил себя Боуд и сразу же ответил:

— Всё просто. Судя по его прошлой жизни, он просто не мог этого совершить. К тому же там находился единственный близкий ему человек. Кроме этого Айзека у Парка никого не было. Глупо думать, что он мог убить его, даже ради денег. Пусть даже больших денег. Он не сделал бы этого. К тому же Парку скоро исполнится 60 лет. Он почти старик. А в доме находились трое взрослых крепких мужчин. Вряд ли они бы молча стояли и смотрели, как Парк вырезает всю их семью. Не сходится. Не сходится. Тогда кто же убийца? В доме нашли 8 трупов, священника и инвалида. Кто же убийца?

Возможно, Парк видел убийцу и опасается его выдавать?

Эта мысль заставила Боуда задуматься. Ведь после того как Парк дал им номер телефона отдела секретных расследований и назвал его имя, он ни с кем больше не разговаривал. А, кстати, почему он дал моё имя? И, вообще, откуда он может его знать?

На эти вопросы мог ответить сам Парк. Боуд почти пожалел, что во время визита в Джерси не поговорил с Парком. Но это чувство вскоре прошло. Боуда больше всего заинтриговала надпись на стене. И прежде чем встретиться с Парком и получить необходимые ему ответы, он должен понять, почему появилась эта надпись. Или, по крайней мере, выяснить об этом русском эмигранте как можно больше, что являлось весьма нелёгкой задачей.

— Чёрт бы побрал это дело! Свалилось на мою голову неизвестно откуда! — в сердцах вырвалось у Боуда. — Одни вопросы. Десятки вопросов и ни одного ответа!