Эфраим Тзимицу - Техноангелы

При этих словах Джестер внутри напрягся — получается, что вся его предыдущая жизнь могла быть просто чьим–то вымыслом, будто бы он был персонажем фильма «Матрица». А что? Если то, что Дара говорит правда… Да нет, это бред. Зачем кому то придумывать ему такую историю, как та, что произошла с ним? Хотя кто знает… Ну хорошо, даже если он что–то такое, то пусть! Он еще найдет своих создателей, и посмеется над ними!

— Эй, Джестер, на тебе лица нет! Вспомнил чтоли что–то? — помахала рукой перед его лицом Дара.

— А? Да нет, так… Не обращай внимания.

— Ну, смотри, как знаешь, кстати, мы пришли. Маркус, уже наверное все уши прожужжал твоему другу о том, что в братстве происходило.

Джестер и Дара вошли в кабинет Маркуса. Тот встретил их от входа, вид у него был несколько растерянный.

— Слушай, Джес, похоже тебе придется двигаться дальше, а вот куда, он не сказал, сказал, мол ты знаешь.

— Да, и подробнее? — поинтересовался Джестер.

— Да, вот пусть он сам и скажет — ответил Маркус и обернулся к кому–то, кто должен был сидеть в кресле посетителя за его столом. Но там никого не было. Маркус обернулся обратно — вид у него был крайне растерянный и ошарашенный.

— Маркус — обратилась к нему Дара — а он–то где?

— Да он тут был — пробормотал тот — только что с ним разговаривал.

— Ну и куда он делся?

— Дар, я не знаю! Исчез, и все тут!

— Маркус, ты сегодня мозги не перенапряг?

— Иди ты, Дара, знаешь куда с твоими шуточками!

— Ладно, Маркус, спокойно. Ты же знаешь, я ничего такого сказать не хотела.

— Ребя–а–а-а-ат! Вы мне можете объяснить, что происходит? — встрял Джестер.

— Да нам бы кто объяснил, что тут происходит — проворчал Маркус, в задумчивости присаживаясь на край стола.

— Ну, хорошо, а двигаться мне как? У вас тут какой–то Огненный Ливень, или покойный Доминик мне опять наврал?

— Да нет, он правду сказал — ответила Дара — в это время начинается Огненный Ливень. В это время просыпаются несколько вулканов, а еще Огнегорье входит в полосу метеоритных дождей. Даже хорошо бронированная техника не всегда может уцелеть в такой передряге. Поэтому Огнегорье становиться практически изолированным от остального мира. А тебе надо как то двигаться дальше…

— Значит, мне надо на своих пройти там, где ваши бронированные машинки не проходят так?

— Нет, Джес, не на своих двоих — мы твой броневик пригнали, поедешь на нем — произнес задумчиво Маркус.

— Да? Ну спасибо, ребят, жаль отдарить нечем.

— Да ладно тебе, когда такая заваруха начинается тут уж не до долгов.

— Маркус, а куда я тут вообще ехать могу? В какую сторону?

— Он сказал ты знаешь — вновь произнес эту загадочную фразу Маркус.

— Ясно… — протянул Джестер. Он неожиданно ощутил какое–то странное чувство, будто бы он прикоснулся к Вечности. А эта Вечность смотрела на него и загадочно улыбалась. И он понял, что он пойдет вперед, по той дороге, что ведет из Огнегорья, а уж она выведет его туда, куда он должен будет попасть.

Никогда еще такое чувство не посещало его, ему казалось, будто бы теперь частичка Вечности есть и в нем, будто бы он становиться иным, другим, не таким. Каким он был раньше. Что бы это значило? Одна его часть знала, что ответ на этот вопрос найдет его, тогда когда это будет нужно. Но другая яростно кричала, требуя ответа здесь и сейчас, не желая ждать. Будто бы это было и некое изначальное вечное создание и человек, раздираемый страстями и желаниями, порывистый и живой человек.

— Эй, белый, Джестер… Что с тобой происходит?

— Все в порядке, Дара. Я понял, куда мне дальше идти.

— И только? А больше похоже на то, что в тебе что–то сейчас переменилось, причем, очень резко…

— Ты почувствовала, да?

— Такое тяжело не почувствовать! Ты тоже это ощутил, Маркус?

— Да… — отозвался Маркус.

— И что ты теперь делать будешь, Джес? — спросила тихо Дара.

— Я поеду дальше. Покажете мне дорогу, которая ведет из Огнегорья?

— Да. Ты поедешь сейчас, когда начался Огненный Ливень? Твоя машина, конечно, хороша, но Ливня ей не выдержать.

— Я обойду Ливень.

— Как? Впрочем, ладно, ты, наверное, знаешь…

— Да.

— Ну, Джестер, я тебя к броневику провожу, а уж дальше ты сам.

— Да, Маркус, я сам пойду. Дорогу только покажи.

— Покажу.

И вот перед воротами базы Жажды‑77 остановился броневик, который недавно, а казалось, целую жизнь назад, Джестер нашел на окраине заброшенного города. Джестер вылез наружу, и встал рядом с броневиком. К нему подошли Маркус и Дара.

— Ну, ребят, спасибо вам, за то, что спасли меня.

— Да ладно тебе, мы иначе, наверное, и не могли — отозвался Маркус.

— Тогда за броневик спасибо, что сохранили его — сказал Джестер.

В ответ Маркус и Дарой просто кивнули ему. Так некоторое время они стояли в молчании, которое никто не хотел прерывать. Джестер осознал, как быстро он привязался к этим ребятам. Нельзя было назвать хорошими героями, наверняка им приходилось совершать не самые благовидные поступки. Но все–таки они спасли его — несмотря на все их уверения, совершенно им незнакомого парня, а это чего–то, да стоило. Может в другой ситуации он и остался бы с ними. Но его опять звала дорога, а этот тот зов, перед которым никто не сможет устоять.

— Прощайте, ребят! — наконец вымолвил Джестер.

— Бывай, Джес! — пожал ему руку Маркус.

— Пока, белый! — улыбнулась ему Дара, быстро чмокнув его в щеку, и почему–то слегка покраснев.

— Ладно — зачем то сказал Джестер. Затем он кивнул им еще раз, и полез в броневик.

Сев за руль, он выглянул в окно — Маркус и Дара все еще стояли у ворот. Он улыбнулся им и помахал рукой, прощаясь. Они помахали ему в ответ. Затем Джестер нажал на газ и медленно выехал на дорогу. Было грустно покидать их, но история идет дальше, и ставить точку еще рано. А раз так, то надо ехать по дороге дальше. Выезжая за пределы Огнегорья, Джестер вновь увидел уже знакомую вспышку вокруг него, а потом ему показалось, что он не едет, а летит…

Но где он летел? Может это было ночное небо, а может он летел между звезд?

Как бы то ни было, он еще не доехал туда, куда меня ведет дорога. И Джестер мчал и мчал вперед, подпевая доносящейся из динамиков песне Ольви «Дорога в ночь»:

Дорога в ночь вьется змеей

Мир тает перед глазами

«Ты должен быть нашим!» — кричит воронье,

Я танцуя со смертью, себя забываю.

Боль и любовь на разные чаши

Меня здесь не будет, следы смоет дождь,

Кричит воронье «Ты должен быть нашим».

Вьется змеею дорога в ночь!

Тепло… выплывая из забытья он ощущал тепло. Потом Маледикт услышал треск огня. Постепенно он вспоминал все, что произошло с ним — ужас в деревне, город синего камня и зеленого света, бегство прочь от негодующих горожан, и, наконец, их с Викой гибель в месте, где беззвучные грозы бушевали над снегами. Постой, подумал Маледикт, если я жив, значит, мы не погибли, по крайней мере, я жив… Вика!