Виктория Альварес - Твоё имя после дождя

— Вы не против выпить с нами пивка, пока мы тут разговариваем? — спросил Лайнел.

— Если честно, то не против. Вы не представляете, какого это каждый день ходить туда-сюда. Дайте мне кувшин и я принесу еще пива. — Джемима с легкостью встала и пошла к стойке. Она почти сразу вернулась с двумя полными кувшинами, отбиваясь от двух развеселившихся парней, оравших песни во все горло.

— Пью за ваши гробы. Чтоб их сделали из столетнего дуба, который мы завтра с вами же и посадим, — произнесла девушка.

— Потрясающе! — расхохотался Лайнел, пока девушка возвращалась на свое место за их столом. — Такого я еще не слышал, но уже никогда не забуду. Хотя эти «гробы» звучат жутковато.

— Парка всегда ждет нас и надо любить, пока она не забрала всех нас.

Сказав это, Джемима перевела взгляд с Лайнела на Оливера, который опять погрузился в свои мысли и сидел с непроницаемым лицом. Он думал о мисс О’Лэри и о том, какими разными могут быть женщины одного возраста. Оливер отвел взгляд, когда Джемима с напускным спокойствием медленно провела указательным пальцем по верхней губе, вытирая пивную пену.

— Странно, что миссис О’Лэри не разрешает вам оставаться ночевать в Маор Кладейш, — нарушил тишину Александр. — Замок достаточно велик, чтобы можно было выделить вам с кухаркой место в служебных помещениях.

— Да я в жизни там не останусь, — воскликнула Джемима. — Даже за все золото мира. К счастью, моей хозяйке и в голову не приходит предложить мне нечто подобное.

— Почему вы в этом так уверены? — улыбнулся Лайнел. — Она думает, что все хотят ее обворовать?

— Если б дело было в деньгах, то в Маор Кладейш можно было держать все двери нараспашку, так как никто не посмел бы взять даже ложку, — съязвила Джемима. Она сунула палец в тарелку Лайнела и затем медленно облизала его. — Нет, дело в том, что им нечем кормить еще один рот. Вы не обошли замок, чтобы посмотреть, что находится на заднем дворе, так ведь?

Все трое отрицательно покачали головой.

— Ну так вот, раньше вся территория позади замка была занята конюшнями, а теперь там крошечная ферма, которая едва обеспечивает питанием обитателей замка. О’Лэри держат там корову, пару коз, дюжину кур и небольшой надел земли, на котором выращиваются овощи, в основном, картофель. Время от времени, особенно когда им удается избавиться от какого-нибудь предмета старины в Дублине, хозяйка просит меня купить рыбу и моллюсков на рынке. Как правило, это форель, сердцевидки и мидии, изредка лосось. Как вы понимаете, я не собираюсь вечно соблюдать Великий пост. Предпочитаю горячий ужин с отцом и Фионой, хотя... — добавила она, с опаской взглянув на сестру, — с каждым днем я нахожу ее все более легковерной и простодушной.

— Вы невероятно практичны для своего возраста, — задумчиво промолвил Александр.

— Да уж, если честно, меня удивил ваш ответ, — согласился с ним Лайнел, поднося ложку ко рту. — Я почти ждал, что вы скажете, что боитесь банши, поэтому не ночуете в замке. Вы в нее не верите, не так ли, Джемима?

— Конечно, верю, — ответила девушка, пожав плечами, — так же, как верю в то, что Бог существует, что солнце встает и садится каждый день и что сейчас на дворе зима.

— На счет первого я не совсем уверен, — прокомментировал Лайнел, тряхнув головой.

— А почему вы обвиняете сестру в легковерности, если и сами не сомневаетесь в существовании банши? — неожиданно для всех поинтересовался Оливер.

Джемима улыбнулась тихо ответила:

— Да потому, что Фиона верит в Фей из Рахонан, призрака Даниэля Кроули и в Шелки [1], которая вышла замуж за Тома Мура, а потом вернулась в океан, отыскав свою тюленью шкуру[2]. Вот только она никогда никого из них не видела, — она так низко наклонилась к Оливеру, что он ощутил ее дыхание. — А вот я слышала банши.

Она вновь выпрямила спину, явно крайне довольная собой. Александр приподнял бровь. Ему все сложнее было верить в ее россказни.

— Вы слышали, как плачет банши, — повторил он как можно спокойнее.

— Лишь однажды, — невозмутимо подтвердила Джемима, явно не замечая скепсиса в его словах. — Много лет назад, когда я была совсем маленькой. Но с тех пор я не раз слышала ее бормотание. Не надо быть медиумом или кем-то еще в этом роде, чтобы распознать ее голос. Она каждую ночь бродит по садам Маор Кладейш, шепча что-то непонятное, теряющееся в вое ветра.

— Подождите, банши не только плачет?

Оливер казался таким ошарашенным, что Лайнел подумал о том, сколько же ирландского фольклора должен был прочитать юноша с тех пор, как Александр объявил им о путешествии.

— Банши всегда плачет, когда кто-нибудь из обитателей замка находится на грани смерти. Но, сами понимаете, это случается не каждый день. Все остальное время она бродит по округе, как любой другой дух.

— Невероятно, — сказал Лайнел. На этот раз Джемима уловила сарказм в его голосе и наступила ему на ногу, чтобы тот не издевался. — Не скажете ли кто умер в тот раз?

— Кормак О’Лэри, разумеется. Муж моей хозяйки, пусть земля ему будет пухом.

Джемима оперлась на плечо Оливера, чтобы привстать и, протянув руку, указала на одну из больших фотографий, украшавшие стену у камина наряду с закопченными дымом плакатами с виски «Митчелл», «Коуэн» и «Данвилл». Александр встал и надел очки, чтобы получше рассмотреть их. Это был моментальный снимок явно отмечающих что-то трех мужчин, сделанный у входа в «Золотой горшок». Самый низкорослый из них держал правой рукой огромную рыбину и победоносно улыбался. В центре стоял отец Джемимы, Доннхад Лоулесс, гораздо более стройный и с б о льшим количеством волос, чем сейчас. Стоящий слева мужчина, был, безусловно, самым элегантным из всех — высокий, лет шестидесяти, с густыми темными усами того же цвета, что и буйная шевелюра, контрастировавшая с кротким, мягким взглядом. Кто-то подписал фотографию: « 25 мая 1891 года , после конкурса ».

Джемима ткнула пальцем в стекло, указывая на мужчину слева:

— Это было 12 лет назад, когда мне только исполнилось 8. По-моему, это последняя прижизненная фотография Кормака О’Лэри. Вскоре он так сильно заболел, что врачи не смогли ему помочь. Он умер от пневмонии.

— Да, об этом нам уже рассказывали, — подтвердил Оливер.

— Я была в Маор Кладейш в ту ночь, когда он умер, — продолжила Джемима. — Моя мать в то время была кухаркой у О’Лэри. Она часто брала меня с собой, чтобы я помогала ей с посудой. Я помню, что отцу не нравилось, что она так рискует и подвергает риску меня. Его опасения частично подтвердились, так как моя мать тоже умерла через пару месяцев. — Девушка помолчала немного и добавила: — Впрочем, это произошло в этом доме и без всякой плачущей банши. Какое-то время я пыталась снова услышать ее, стоя у окна в моей комнате, но тщетно.