Наталия Неткачева - Ангелы плачут в июне (СИ)

Глава 34

- Чёрт! Вот чёрт! - всё, что я смогла произнести, увидев на своём балконе свежевыстиранные полотенца.

- Зовёшь родственников, ведьма? - съязвил Войнич. Он загнал машину в гараж. Мы вышли.

- Родственники уже здесь. Бабушка вернулась. Теперь все эксперименты придётся проводить на твоей территории.

Ему эта новость не понравилась:

- Ещё чего! Почему?

- Потому что это для тебя я - исчадье ада, недостойное ходить по земле, а для неё - любимая внучка. Она просто не позволит мне рисковать жизнью.

- Ты же говорила - раньше она сама выводила тебя из транса.

- Раньше меня не душили. Я просто устанавливала причину болезни и убирала её на физическом уровне. Вот и всё - никаких путешествий в прошлые жизни. Однажды в образе пропавшего мужчины меня ударили кирпичом по голове, бабушка едва успела меня разбудить. С тех пор Василиса Аркадьевна относится к моей практике весьма насторожено.

- Василиса Аркадьевна - бабушка по материнской линии, урождённая Екатерина Максимовна, верно?

Да, надо признать он хорошо подготовился. Прямо одержимость какая-то, я вот родословные жертв отца до седьмого колена не изучала. Наверное, мне просто повезло - рядом оказалась Солана, сумевшая объяснить, что даже искупая прошлое, жить нужно непременно в настоящем. Значение имеет только то, что происходит здесь и сейчас, потому что ничего из минувшего уже не вернёшь, а будущее ещё не наступило. А вот чемпион, видимо, считает иначе.

- Верно, пришлось взять чужие имена. Василису Аркадьевну придумала я.

Как всегда когда речь заходила о моём прошлом, Войнич нацепил маску ледяного отчуждения. Надеюсь, за ней не пряталось нечто похуже.

- А твоё - кто придумал?

Я ответила не сразу. Нахлынули воспоминания.

- В детстве мама называла меня златовлаской. Я просто сократила.

- Твою маму звали Полина Нарышкина? Погибла в автокатастрофе за год до ареста мужа. Ей повезло. Умерла до того, как узнала, что жила со зверем.

Я отвернулась. Под лопаткой кольнуло. И чего он добивается? Ждёт, когда сорвусь и разрыдаюсь? Не дождётся!

- Изучил всё моё генеалогическое древо? Молодец, пять по ботанике, отлично постарался! Иди домой, я скоро приду.

Он удивленно поднял брови:

- И это всё? А где же твоя хвалёная защита?

Продолжаешь нарываться? Что ж, постараюсь оправдать ожидания.

- Соскучился по моим шуткам?

Он традиционно закатил глаза:

- Да уж! По твоим пошлым кабацким шуточкам!

Я подошла к нему почти вплотную:

- Вот именно! По пошлым и кабацким. Тебе нравится, когда я с тобой заигрываю, лицемер!

Как всё просто. Он сразу помрачнел и перестал хорохориться.

- Предупреждаю. Выбери другую линию защиты! Эта - опасна для здоровья!

Я вдруг почувствовала ужасную усталость, ссориться с ним не хотелось, не хотелось вообще ничего…

- А сам-то? К чему этот экскурс в прошлое? Думаешь, причинишь мне боль, и твоя собственная станет меньше? Не станет. Время оно как анальгетик - боль притупляет, но раны не лечит. Их больше нет: твоей мамы и моих родителей. И делая друг другу гадости, мы ничего не изменим в их прошлом, зато своё настоящее точно превратим в ад. Ты этого хочешь?

Он молчал, продолжая сверлить меня непроницаемым взглядом. Ладно, на диалог рассчитывать не приходится, придётся продолжать монолог:

- Мы оба сломаны прошлым и выбор у нас не большой: изводить друг друга, бередя старые раны, или оставить мёртвых в покое и думать о живых. Галю Шолохову ещё можно спасти, поэтому я выбираю второй вариант! А что выберешь ты, чемпион?

И снова целая минута ушла на игру в гляделки, у меня даже шея затекла (учитывая его рост, мне всегда приходилось смотреть снизу вверх). Наконец, он отвернулся и, проворчав: - “Не задерживайся! У меня ещё дела” - не оборачиваясь, направился к подъезду.

Я пулей ворвалась в квартиру и повисла на руках у бабушки, изо всех сил изображающей строгость и холодность.

- Привет, бабуля! Не ждала тебя так рано!

- Где ты была? Я два дня до тебя дозвониться не могла, приехала вчера вечером, а тебя нет! Ты хоть представляешь, как я испугалась? - строго отчитывала непутёвую внучку Василиса Аркадьевна.

- Прости, прости, - я успокаивающе гладила её по волосам и вздрагивающим от волнения хрупким плечам. - Сотовый забыла зарядить, я ведь им редко пользуюсь. А на домашний ты, наверное, звонила, когда я по делам отлучалась.

- Это из-за каких же дел ты дома не ночевала?! - продолжала возмущаться бабушка, правда, уже гораздо добродушнее.

Я уткнулась лицом ей в плечо и с удовольствием вдохнула родной, знакомый с детства запах ванили и обжаренных кофейных зёрен.

- Разыскиваю одну девочку, пришлось съездить в Москву.

Бабушка отстранилась и внимательно посмотрела на меня своими удивительными зелёными глазами. Их яркий изумрудный цвет не изменили ни время, ни пережитые горести, которых на её долю выпало предостаточно.

- А где ночевала? - всё, обида сошла на нет: в родном голосе ни подозрения, ни упрёка, лишь тревога за внучку - не обидел ли кто? Для неё я всегда буду малышкой, которую нужно защищать от враждебного мира.

- У новых знакомых, заинтересованных в этом деле. Всё в порядке, бабуль. Прости, надо было оставить записку, но я просто не ждала тебя так рано.

- Я соскучилась, - призналась Василиса Аркадьевна, снова притягивая меня к себе. - Не привыкла расставаться с тобой надолго. В гостях хорошо, а сердце не на месте, всё думаю как ты тут. А эти знакомые, они точно не…

Не опасны, видимо, имелось в виду. Эх, знала бы она у кого именно я ночевала…

- Точно не… Говорю же всё в порядке, волноваться не о чем.

- Ладно, иди мой руки, сейчас что-нибудь на ужин соображу.

Я расцеловала её морщинистые щёки и неохотно освободилась из тёплых уютных объятий.

- Извини, бабуль, я отлучусь ненадолго. Сосед сверху попросил помочь разобраться с одной проблемой.

- Сосед сверху? - удивилась бабушка. - В семнадцатой кто-то живёт?

- Да, я вас потом познакомлю. Приду как раз к ужину.

Глава 35

Захватив медальон с волосами Ларисы, я выскользнула в коридор, прежде чем родственница успела возразить.

Дверь семнадцатой квартиры была приоткрыта - хороший знак, учитывая то, как мы расстались. Услышав скрип двери, Войнич выглянул в коридор и кивком пригласил меня войти. Мы оказались на кухне. Какой разительный контраст по сравнению с московской! Размер комнаты просто крохотный, мебель так себе. Никакого шика и дорогих брендов. Интересно, каково ему, с детства привыкшему к роскоши, жить в подобной обстановке?

- Сядь туда! - он указал на застеленное свежей простынёй кресло.

- А простыня зачем? Вместо савана? Завернуть остывшее тело?

Он поморщился:

- Заметь, ты первая меня провоцируешь, а потом обвиняешь в нападении! Просто не хочу, чтоб ты и здесь мне всё кровью испачкала!