Вячеслав Бец - Заблудшие

Во взгляде полковника промелькнуло сочувствие. Он вновь нахмурился и задумался. Если не считать Гронина, Родионова и Лёши, то Андрей впервые встретил человека, который для ответа на его вопрос об отце тратил больше трех секунд. Значительно больше.

Подумав еще немного, полковник поднял трубку допотопного телефона. Ответили ему быстро.

– Да, это я. Ты не помнишь случайно, кто такой Виктор Романов, подполковник? Нет, у нас не служит – это до эпидемии ещё. Давно когда-то попадался кто-то с таким именем, может, лет десять назад, где-то в первый год после эпидемии… Ага… Слушай, зайди лучше ко мне и поговорим… Хорошо. Жду.

Тургенев положил трубку и посмотрел на Андрея, которого от волнения начал бить озноб. Парень вдруг почувствовал, что сейчас он, наконец, что-то узнает. Но хорошее или плохое?

– Присядь ещё на пару минут. Сейчас придет мой зам. Может, он нам поможет.

Зам пришел минут через пятнадцать. Пока ждали, успели обсудить жизнь Андрея после эпидемии, кратко поговорили о Гронине и об их организации. Но Андрея эти разговоры уже не отвлекали – он с нетерпением и плохо скрываемым волнением ожидал подполковника Дергачева, который мог помочь пролить свет на одно из важнейших дел в его жизни.

– Саша, это старший сержант Андрей Романов. Парень просит нашей помощи, – обратился к заму Тургенев, когда тот уселся на небольшой диванчик у стены. – Так что говоришь – помнишь этого Романова?

– Да. Помню его. Ты тоже должен помнить – он нам помог справиться с бандой ментов.

– Точно! – Тургенев хлопнул себя по лбу. – Вот оно! С ним ещё было около двадцати бойцов. Если это, твой отец, сержант, то он у тебя отличный мужик.

Взгляд Тургенева, обращенный к Андрею, стал намного теплее. Дергачев тоже смотрел на парня, как на старого знакомого.

– Да, это точно, – поддержал полковника Дергачев. – Как он выглядел, твой отец?

Андрей ещё раз описал отца. Дергачёв хмурился, вспоминая что-то и в конце концов заявил.

– По описанию, конечно похож. Вроде бы. Много лет прошло, точно уже не вспомнить, но вроде бы похож.

– Расскажите, пожалуйста, при каких обстоятельствах вы встретились? Что он делал или собирался делать?

Подполковник подумал немного, почёсывая подбородок и чуть заметно покачивая головой, а затем заговорил.

– Когда началась эпидемия из нашей части почти всех забрали на охрану очередного периметра, но потом, когда всё стало разваливаться – никто из личного состава не вернулся. К тому времени народ уже вовсю мародёрствовал и творил беспредел. А городские менты, сбившись в большую банду, вообще решили захватить нашу часть. Сначала переговоры вели, потом угрожали. Их было человек пятьдесят, а у нас – два офицера и пятнадцать зеленых солдат. Романов появился очень вовремя, и что самое важное – не бросил нас, хотя запросто мог это сделать.

Дергачев помолчал немного.

– Признаться честно, он сильно повлиял на меня своим поступком. Я тогда был молодым летехой, пороху не нюхавшим, уже в штаны наложил, думал конец нам. Он и такие, как он, показали мне, что такое офицер, что такое настоящий солдат – такие своих в беде не бросают, даже если для этого надо жертвовать собой. Я это на всю жизнь запомнил.

Даже если у остальных и были какие-то сомнения, то вот Андрей был точно уверен, что речь идет о его отце. Парня переполняла и гордость за отца, и печаль от того, что он может его уже не увидеть, но он даже думать не хотел, что возможна ошибка и в этом кабинете сейчас говорят о ком-то другом. Отец оставался для него ориентиром чести и порядочности, к которому он всегда будет стремиться.

– Куда он потом делся? – спросил Андрей, когда Дергачев закончил рассказывать.

– Ушел со своими бойцами на юг. Искать товарища. Он называл фамилию, но я не помню какую. Как-то… Бро- или Бра-…

– Гронин? – подбросил идею Тургенев.

– Да, может быть. Я точно не помню, но, кажется что-то подобное.

– Скорее всего это был он, потому что мне тоже показалась знакомой фамилия Гронин.

Похоже, уверенность Андрея начала подтверждаться. Подполковник Виктор Романов – раз, не так уж далеко от «Убежища» – два, ушел на юг в сторону «Убежища» искать товарища с фамилией Гронин или очень похожей – три.

– Вы не предлагали ему остаться? – спросил Андрей.

– Шутишь, сержант? Конечно, предлагали. Если я правильно помню – он семью искал, но все накрылось медным тазом и тогда он решил добраться до этого Гронина.

Они просидели ещё два часа, предаваясь воспоминаниям. Полковник достал бутылочку коньяка и они распили её втроем под нехитрую закуску, провозглашая тосты за офицерскую честь, отвагу и настоящих мужиков, которых, по их мнению, становится все меньше и меньше. Под конец у Андрея, до этого никогда не пившего столько алкоголя, здорово шумело в голове, но память ему не изменяла, и он точно помнил, кто и что говорил. Все это было для него слишком важно, чтобы он мог позволить себе что-либо забыть даже под влиянием алкоголя.

Утро оказалось сущим кошмаром. Он проснулся в десантном отделении машины, накрытый летней курткой. Под головой был вещмешок, и лежать было почти удобно, но в остальном… Машину раскачивало на неровной дороге и парню сразу же стало совсем плохо. Озноб, жуткий стук в висках… тошнота… страшно! Андрею случалось плохо себя чувствовать, но ничего подобного с ним ещё не бывало.

Бойцы сидели на лавках, откинувшись назад. Многие дремали, некоторые задумчиво глядели в одну точку, Кирилл уставился в окно.

– О! Проснулся наш юный алкоголик! – первым заметил Толя. – Курва мать, сколько же вы там вчера вылакали? Перегар такой, что мы все тут немного подвыпившие.

Раздались смешки, но Андрей оставил его реплику без комментариев. Ему вдруг стало страшно, что он вот-вот умрет, ведь мучение, которое он испытывал, не могло продолжаться бесконечно – организм же не железный. Вдруг он отравился и именно поэтому ему так плохо?

Тихо постанывая и не отрываясь от подушки, он попытался как-то собраться с мыслями и попросил остановить машину. Как только она остановилась, Андрей с помощью Толика выполз на обочину и сразу же вырвал. Немного придя в себя, он сделал несколько шагов к машине, но почувствовал, что залазить в неё рановато. Через минуту его снова рвало.

Он просидел у машины минут пятнадцать, пока не вырвал и в третий раз, и не дал себе зарок.

– Никогда больше не буду столько пить, – простонал он, залезая обратно в машину.

– Да, брат, мы все так говорим, – шутливо бросил Вурц.

Из-за отсутствия четких разведданных, которые должен был добыть Романов и его команда, ударная группа задержалась более чем на две недели. Все усложнялось ещё и тем, что кроме разведданных отсутствовал и сам Романов, и любая информация о его местонахождении, и можно было лишь гадать, какая судьба его постигла. Сперва Гронин на неделю отложил операцию, затем, когда Романов так и не вернулся, пришлось отправлять новую разведгруппу и ждать информацию уже от неё.