Вячеслав Бец - Мечты марионеток

– Но Таня – она-то в чём виновата, отец? Помоги хотя бы ей, – рыдая, умоляла Аня.

– Не могу. Мы не знаем, что он рассказал ей, не знаем, кому это рассказала или расскажет она, поэтому вынуждены перестраховаться.

– Отец, прошу тебя, – Аня сползла с дивана и упала на колени перед ним, – она – моя лучшая подруга, она мне, как сестра. Ты же знаешь её уже много лет. Пожалуйста.

– Подруга? Сестра? – холод в голосе Владова сменился сталью. – Тогда зачем ты подставила их? Зачем толкнула Ткаченко на это? Он был отличным парнем – толковый, умный, внимательный, один из моих лучших сотрудников. Зачем ты сделала это с ними? А? Для чего ты это сделала?

Его слова шокировали Аню. Она молчала, не имея сил открыть рот, не зная, что сказать. Родной отец, тот, что обещал всячески её оберегать и защищать, сейчас был против неё, выбивал из неё дух каждым словом, уничтожал её. Откуда он так быстро всё узнал? Или, может, он знал с самого начала?

– Ты довольна? Узнала, что такое «Рассвет»? Всё выяснила, что хотела? А теперь скажи мне, для чего? Или, может, для кого?

Но Аня не могла ничего ему сказать. Она просто рыдала взахлёб, лёжа на грязном полу у его ног. Видя, что ничего не добьётся, Владов перестал давить на неё. Основной разговор – серьезный, жесткий, такой, что выбьет из неё и спесь, и дурь, он проведёт позже, когда она придёт в себя.

И разговор этот состоялся. В результате Аня попала чуть ли не в ад. Теперь ей было запрещено заводить дружбу с кем бы то ни было из офицеров гильдии, их женами, дочерьми или другими членами семей; запрещено разглашать любую информацию о «Рассвете», которой она владела, а в случае, если она не удержит язык за зубами – отец пообещал создать ей условия, фактически ничем не отличающиеся от тюремных. Также она стала постоянной спутницей отца во всех его поездках, чтобы всегда быть при нём и не иметь возможности ничего проворачивать за его спиной.

– Да, я занимаю высокий пост, – сказал он, заканчивая разговор. – Но это налагает на меня определённую ответственность и обязанности, исполнение которых ведёт к благополучию множества людей, состоящих в нашей организации. И я никому, даже собственной дочери, не позволю угрожать этому благополучию. Помни об этом.

Его слова и отношение сломили Аню. По сути это было не трудно, ведь у неё никогда не было реальных сил противостоять кому либо, не имея за спиной авторитета и могущества отца, а теперь она их утратила. Стоило ей всего лишь один раз почувствовать, что сама она в этой жизни не может ничего, как осознание собственной беспомощности переломило её, словно тростинку. Отец отнял у неё друзей, отнял возможность общаться не то что с равными себе, но просто с образованными и интересными людьми, кроме редких случаев, когда вдвоем они принимали гостей или сами ездили в гости. Раньше он ограждал её от мнимых опасностей, теперь же он оградил её от всего мира, но у неё не было ни малейшего шанса даже начать бороться с ним, не то что победить.

Да, один раз за этот короткий период она попыталась что-то сделать – решила сбежать, исчезнуть, но выяснила лишь, что за ней наблюдали, потому что очень скоро её нашли и вернули обратно, а разгневанный отец предупредил, что ещё одна такая выходка и его обещание о тюрьме будет претворено в жизнь.

Отчаявшись, Аня больше не знала, что делать, но вдруг, словно услышав её молитвы, провидение послало ей знак – луч света в окружавшей её тьме, и лучом этим оказался Андрей Романов. Но даже он, к её величайшему огорчению, отвернулся от неё. И больнее всего в этом было то, что она не понимала, почему он так поступает. Что она ему сделала, что заслужила такое отношение? Может, стоило усмирить свою гордыню и не уходить тогда, а выяснить причины? Ведь, по сути, у неё нет теперь других друзей. И даже этого единственного, похоже, тоже нет. Она одна… совсем одна.

Нужно всё исправить, отбросить гордость – она не может позволить себе разбрасываться теми ничтожными шансами хоть немного исправить своё положение, которые ей выпадают. И жаль, что она поняла это только сейчас. Нужно разыскать его, извиниться, во всём разобраться и понять, почему он ведёт себя именно так. Романов… он ведь добрый… и такой милый… Не может быть, чтобы он без серьезных причин избегал её.

«Но ведь это будет унизительно?», – вдруг подумала она со страхом. «Да. И что? Ну и пусть – к чёрту гордость. Она не привела тебя ни к чему хорошему. Значит, настало время унижений».

Она и сама до конца не осознавала всю тяжесть состояния, в которое её ввергли гордыня и самоуверенность. Не осознавала, насколько жалкой она собиралась стать теперь. Но и не осознавала, насколько сильным оружием является такое отчаянное унижение, когда соприкасается с Андреем Романовым, потому что если и было что-то, способное повлиять на каменную корку, которой постепенно всё больше покрывалось его сердце, то это полное поражение и отчаяние женщины, к которой в глубине души он был не равнодушен.

За всю ночь Аня так и не могла сомкнуть глаз, переживая, что Андрей уже покинул Луганск. Если бы у неё была такая свобода, как раньше, она бы кинулась искать его немедленно, но теперь её постоянно контролировали, и самое паршивое было то, что делали они это скрытно. Почти никогда она не могла понять, кто из людей, находящихся неподалёку, являются соглядатаями отца.

С трудом дождавшись утра, с первыми лучами восходящего солнца Аня под видом выхода на прогулку бросилась на поиски. В Луганске она была впервые и никого не знала в этом огромнейшем городе. Она долго обдумывала с чего начать и лучшее, что пришло ей в голову, был майор Бондарь, но найти его тоже оказалось той ещё задачей.

Поиски заняли примерно час, ещё пятнадцать минут она объясняла и доказывала ему, кто она такая. Правда, ответ на её вопрос он дал быстро – технику и снаряжение «анархисты» получали на складе номер шесть неподалёку от железнодорожного вокзала. Расспросив солдат на улице, как найти этот склад, Аня что есть духу помчалась туда.

Склад был огромен сам по себе, и вокруг него всегда крутилась куча народу, но сейчас движение там было в разы активнее. Аня металась по складу, как потерянная собачонка, расспрашивала всех, кого только могла, о постороннем отряде, но все лишь с недоумением смотрели на неё. Догадавшись спросить начальника склада, она всё-таки получила наводку – доставучий сержант «анархистов» тут уже появлялся, но получил только небольшую часть необходимого снаряжения. За остальным, включая транспорт, он должен явиться к одиннадцати. Набравшись терпения, Аня стала ждать, посылая подальше периодически цепляющихся к ней с пошлыми намёками солдат. Если бы они только знали, кто она – обходили бы за километр.