Вячеслав Бец - Расплата

У Игоря появилась импульсивная, не подкреплённая реальным желанием действовать, мысль двинуться на помощь бедолаге, но в этот момент истинный бог смерти вернулся и с рёвом на большой скорости пронёсся мимо, на ходу выпуская новые ракеты. И снова скалы утонули в огне, а раскаты взрывов эхом разнеслись по округе. Последнее, что помнил Игорь, это как его, словно куклу, сорвало с места и отбросило на скалу.

– Я видел, как кто-то погиб, – тихо сказал Игорь. – Кто это был?

В отряд взяли только самых надёжных бойцов, оставив всех новичков ожидать их в тылу, поэтому любая потеря отзывалась болью в сердце. Игорю не хотелось бы знать ответ, но он чувствовал, что должен его узнать.

– Я видел только Бодягу, – покачал головой Шелковский.

Саша помнил, как умер его товарищ, но не желал озвучивать это. Ему казалось, что если не говорить о Бодягине, то потом окажется, что на самом деле он жив.

После очередной вертолётной атаки Шелковский увидел Бодягу, лежащего на спине. Ног одной от колена, а второй посередине бедра не было. Кровь хлестала из разорванных артерий, но Бодяга, казалось, не замечал этого. Саша в два прыжка приблизился к нему, наивно надеясь, что сможет как-то помочь, и склонился над телом.

«Стой, стой, погодь, Санёк, – с трудом, будто после быстрого бега, сказал Бодяга. – Дай передохнуть».

Шелковский замер на секунду, ошарашенный таким заявлением.

«Такое чувство, будто полгода бежал без остановки, – продолжил Бодягин. – Ноги совсем не слушаются… Но ты не помогай. Сейчас я малость передохну и сам встану. Погодь, дай… минут…»

Он оборвался на полуслове и не вздохнул, никак не пошевелился, не забился в агонии, а просто замер. Лишь взгляд остекленел и потерял свой свет. Видимо, именно так душа покидает тело. Этот момент Саша будет помнить всю жизнь.

Но смерть товарища не означала, что можно остановиться и сделать паузу, чтобы погоревать. Огромная, чудовищная машина со свистом и рёвом надвигалась прямо на Шелковского, продолжая собирать свою кровавую жатву и намереваясь забрать столько жизней, сколько сможет. Саша инстинктивно укрылся за одной из скал, а через мгновение раздались взрывы. Огненный вихрь пронёсся прямо у Саши перед глазами, обдав его горячим воздухом и заставив трещать волосы на лице. В полуметре перед ним в остатки снега врезался раскалённый добела кусок металла и несколько секунд злобно шипел, растапливая снег. Внимание Саши на некоторое время полностью сосредоточилось на этом осколке, будто железка обладала волей, могла заметить его и убить. Затем прямо перед ним, всего в десятке метрах, пронёсся чёртов ненавистный вертолёт. Следом за ним воздух прочертила реактивная граната, но в цель не попала, взорвавшись на противоположной скале.

Больше Ми-24 не возвращался. Может, у пилота закончились боеприпасы, а может, он просто решил, что сделал достаточно. Но останься он ещё хотя бы на пару минут и наверняка добил бы «анархистов» если не физически, то морально так уж точно.

Когда вертолёт улетел, Саша опасливо выглянув из-за скалы и осмотрелся, но ни своего оружия, ни тела Бодяги не увидел. Не заметил он и никого из бойцов своего отряда, а бой, казалось, переместился куда-то в сторону и вниз. «Анархисты» отступили, бросив всё, включая самого Шелковского. Стало обидно, но Саша не осуждал Андрея – в этой огненной кутерьме искать и собирать всех было просто невозможно, и командир принял верное решение, желая спасти хотя бы тех, кого мог. Что ж, теперь ему просто придётся догонять их самостоятельно.

Из воспоминаний Шелковского вырвал тихий и взволнованный голос Игоря.

– Сань, а почему никто не подходит? И где мы вообще? – с нотками обиды спросил он.

– Где? Я бы и сам хотел это знать, – грустно ответил Шелковский.

– Не понял? – занервничал Игорь, убеждаясь, что что-то не так.

– Мы в плену.

Подняв голову, Саша обвёл взглядом помещение, в котором находилось ещё шестнадцать незнакомых ему людей, таких же пленников, как и они с Игорем.

Система, организованная полковником, работала так, чтобы его участие было необходимо только в решении важных либо стратегических вопросов, а всё остальное решалось непосредственными руководителями. Поэтому мало кто обращал внимание на то, есть полковник Гронин на месте или нет. В основном это всегда точно знали несколько человек из штаба, кому подобное было положено по рангу либо обязанностям, Прокурор и пара человек из СБ. Раньше были ещё Дьяков и прочие участники подполья, но Паша «упразднил» их знания вместе с ними самими.

На этот раз Гронин уехал, поставив в известность только Прокурора. Конечно, на КП хорошо знали, кто ездит на единственной Тойоте, но там сейчас стояли только проверенные ребята, которые ни с кем ни о чём трепаться не будут. Отчасти Павел даже был рад, что заговор состоялся: это позволило ему выявить и ликвидировать почти все сомнительные элементы в его организации и лучше подготовить тех, кто остался.

Созданная для бездорожья машина отлично себя вела, но Павлу всё равно часто приходилось крутить руль, объезжая особенно плохие участки, а такие были почти все. Несмотря на свою изначальную надёжность, машина всё-таки была старой, да и поломки устранять становилось всё сложнее, вот Гронин и берёг её, как мог. Однако несмотря на то, что дорога требовала много внимания, голова Павла всё равно был занята совершенно другими вещами. Но оно и не странно, ведь подумать ему было о чём.

Например, о Логинове. Старый генерал был у него через шесть дней после возвращения Романова с операции, в которой они столкнулись с Монье, и состоявшийся между Павлом и стариком разговор до сих пор не выходил у Гронина из головы. Он прокручивал его снова и снова, пытаясь найти в словах старика что-то скрытое, завуалированное, чего он мог не заметить, а такого там было полно. Вот и сейчас, пока машина раскачивалась на ямах, Павел вновь прогнал в памяти ту встречу.

Как ни странно, беседа между ними не началась немедленно. Обычно занятой Логинов, вечно экономящий своё время, всегда приезжал только для серьёзных разговоров, которые нельзя доверить радиосвязи, и немедленно приступал к делу, но в тот раз всё было иначе. Генерал начал с того, что поинтересовался нет ли у Павла чего выпить, желательно коньяка. Поинтересовался, разумеется, в чисто генеральской манере.

– Слушай, полковник, устрой старому генералу пару рюмок коньяка, – небрежно приказал Логинов.

Павел окинул генерала оценивающим взглядом, помедлил немного, а затем поднялся и пошёл к шкафу с документами, находящемуся в углу кабинета. Открыв дверцу внизу шкафа, Павел несколько секунд возился внутри, а затем вытащил оттуда стакан и непочатую бутылку с янтарного цвета жидкостью.