Роман Романович - Злоба 2

— Ход рассуждение верный. Какие выводы?

— Я не знаю…

— Знаешь, просто боишься себе в этом признаться.

Хол как всегда права. Я сам дитя Эдема. Я был добрым, а сейчас дерусь за еду. Я был готов убить и почти сделал это. Получается, я значительно сместился в сторону «зла» от прежних идеалов. Но что это значит? Что я изначально был злым? Возможно. Мне не повезло с генами? Моя мама темный маг, так что всё возможно. Я жертва обстоятельств?

— Если ты ещё немного подумаешь, то откроешь важный принцип, Эрик.

— Когда ты говоришь с такой интонацией, то подводишь к созданию личной философии.

— Ты прав. Как связаны твои размышления с этим? Думай.

Неожиданно сам для себя, я понял. В голове родилось осознание, мгновение откровения, когда картина стала ясной.

— Ты прав, — Хол легко прочитала мои мысли и озвучила их, — Есть как минимум три фактора, влияющих на личность: личные особенности, родовое наследие и та среда, где он оказался. Но ты забыл кое-что ещё.

— Личный выбор? — остатков озарения хватило, чтобы увидеть ответ.

— Именно. Даже если у тебя злые родители, тебя тянет к насилию, да и обстоятельства оставляют желать лучшего… Даже в этом случае человек может сделать выбор двигаться в сторону добра. Вопреки наследию, склонностям и обстоятельствам.

— Для чего и нужна, как ты говоришь, боевая-прикладная философия.

— Именно. Личная философия — это тот внутренний стержень, что поможет тебе сохранить себя в любой ситуации. Но слово сохранение — ошибочно. Это ещё один важный принцип, который нужно тебе как следует понять. Личность — понятие динамичное. Как и весь путь возвышения. Идеал — это когда человек, идя по ступеням возвышения, поднимаясь над эмоциями и пороками, укрепляет и меняет себя, становится сильнее. Это постоянное развитие. Если что-то устарело, это надо отбросить и создать новое. Твоя старая картина мира рухнула, но скажу тебе прямо, что у тебя раньше и не было философии. Ты впитывал то, что давали. В этом почти не было личного выбора.

— Я понял тебя, Хол. Тут есть над чем подумать.

— Думай, Эрик, думай. — хихикнула довольная Хол.

— Эрик, ты уверен? — голос Хол был полон скепсиса, — Всегда лучше выбирать профессионального учителя. Посредственность тебя испортит.

— Мы с тобой уже это обсуждали, — отмахнулся я.

Народ постепенно покидал жилой блок и отправлялся на работы. У меня же был другой план и надо попробовать его реализовать.

— Об! — позвал я парня до того, как он вышел.

— Чего тебе, мясо? — окинул он меня презрительным взглядом. — но если он думает, что легко от меня отделается, то ошибся.

— Я хочу полюбить драться. Научишь?

— Разве ты не понял, что я вчера сказал?

— Понял. Поэтому и пришел.

— Хм… С тебя два пайка. Оплатишь мне день вместо работы. — быстро согласился он, — По рукам?

— Да.

Благодаря победам у меня скопился запас еды. С ней вообще странное дело… Я легко мог съесть за день пять пайков и при этом не испытывать дискомфорта. Мог бы и больше, но это слишком расточительно. Хол говорила, что пайки содержат минимум питательных веществ. Хватит, чтобы не подохнуть, но мало для полноценного развития организма. Количество лишь немного исправляло эту проблему, но в долгосрочной перспективе требовалось найти более питательную пищу.

С этим ещё один момент связан. Согласно анализу, с таким питанием и в таких условиях невозможно дожить до старости. Организм не выдержит. Что ещё раз доказывало — здесь людей не ценят.

На пару с Обом дождались, когда остальные уйдут. Мой новый «тренер» предложил заниматься прямо здесь, в жилом блоке, чтобы никто не видел.

— Давай, ударь меня, — предложил он, встав напротив меня.

— Зачем? — растерялся я.

И в следующую секунду получил затрещину.

— Урок первый. — наставительно выставил он палец целой руки. Вторая болталась на перевязи у груди, — Я говорю, ты делаешь. Не думаешь, не задаёшь тысячу вопросов, а делаешь. Уяснил? Кстати, с тебя два пайка. Лучше дай мне их сразу, чтобы не возникло желание отказаться.

Встряхнувшись, я дошёл до своей лёжки и взял оттуда пайки. Остальные ребята, кто успевал накопить еду, хранили их здесь же, прямо у своих «постелей». Может это и небезопасно, но других вариантов просто нет.

— Кинь на мой лежак, — сказал Об, — И топай сюда.

В голове раздался голос Хол, которая спросила, не жалею ли я о своём решение. Я мысленно показал ей неприличный жест, на что она в ответ захихикала. Какая-то несерьезная у меня субличность.

— Ударь меня, — снова потребовал Об.

— У тебя же рука…

В этот раз я словил удар ногой в живот и полетел на пол. Срань…

— Всё, я понял! — крикнул Обу, поднимаясь, — Не думать, не говорить, делать.

— А ты не такой уж тупой. Посмотрим, что дальше будет, — усмехнулся он.

Улыбка Оба — это оскал избитого, с кругами под глазами, бледного, без пары зубов, грубого парня. Тот ещё видок.

Размахнувшись, я попытался врезать ему, но Об легко увернулся.

— Лучше бы я работать пошёл… — покачал он головой, — Позорище. Ты откуда вообще такой вылез? Мама тебя всю жизнь у сиськи держала? Почему ты такой тюфак?

— Пошёл в жопу.

— Ты даже грубишь не потому что зол, а потому что думаешь, что такой ответ мне понравится, — неожиданно точно подметил Об, — Что лишь подтверждает твою слабость. Бей ещё раз. Только не как калека, а нормально.

А он мне нравится, — шепнула Хол, — Беру свои слова обратно.

Да идити вы оба, — подумал я.

— Я буду заставлять тебя бить до тех пор, пока не сделаешь это нормально, — предупредил Об.

Следующие пять минут получились не самым приятными в моей жизни. Я бил, пытался ударить и попасть. Но Об каким-то образом легко уворачивался. Так же легко, как Рик уворачивался от его ударов. Получается мне до него и вовсе, как до луны. А если учесть, что у Оба рука сломана, то и вовсе. Вариант сбежать больше не кажется слишком уж сомнительным.

— Понимаешь, в чем твоя ошибка? — устало вздохнул Об.

Усталость его не физическая. Его просто бесит моя тупость. Это не моя догадка, Об не стесняется мне об этом говорить прямо.

— Я не умею драться?

— Смешно, — хмыкнул он, — Ты всё не умеешь. Давай с простого начнем. С движения. Я наблюдал за твоими боями… Ну как боями… Ты дрался с самыми слабыми неудачниками. Чтобы ты понимал, все рабы злости сами по себе неудачники. Детишки, заготовки под настоящих бойцов. Ты видел когда-нибудь тех, кто реально умеет драться?

— Видел. — вспомнил я побег и… маму.

— Насколько они были сильнее того, что происходит тут?

— Значительно сильнее.

Да чего уж… Я за всё время на кольцевой не видел никого, кто бы смог противостоять матери. Повелительница огня, что тут скажешь. Так что Об прав. Здесь уровень школьников, пусть и сильных. Но опасны они лишь для таких слабаков, как я. Настоящие бойцы… Ну да что про это думать, если мне до них далеко.