Михаил Таран - Катарсис

Только вот кем стала… Я любила его, помогала ему скрасить одиночество… А теперь? Теперь он даже не вспомнил меня и был готов убить, разорвать на часть… — Голос Марии был тихим, отчужденным, словно она говорила, что бы просто выговориться.

— Забудь о нем, это в прошлом. Живи настоящим! Йозеф поцеловал ее в шею, затем зарылся лицом в пышные волосы, они источали невообразимо нежный аромат.

— Ты тоже предашь меня? — Неожиданно сурово спросила Мария.

— Что? С чего ты взяла? — Йозеф насторожился, вдруг ей стало известно про вчерашнее собрание и про новых «искариот».

— С того, что кругом сплошное предательство. Одни придают других ради третьих, а третьи предают ради четвертых.

— Нет, не придам. — Уверенно сказал Йозеф. — Даже если придется предать для этого Других.

— Обещаешь? — Мария развернулась к нему лицом, на щеках слезы.

— Обещаю! — Йозеф кивнул головой.

— Мы будем действовать в интересах друг друга, вне зависимости от фракций в которых находимся! Мария провела ладонью по щеке Йозефа.

— Да, только я и вправду ничто по сравнению с вечно живущими ангелами. Я умру, от старости, если смогу пережить эту войну. — Иронично улыбнулся Йозеф.

— Не умрешь, молодость тебя не покинет. Я контролирую время… И твое время тоже у меня в руках, мальчишка. — Она поцеловала его в губы, крепко обняв.

Пахло пылью и старой бумагой, весьма специфический книжный запах. Тишина, покой, ничто не напоминало о том, что в любую минуту может начаться бойня. Библиотека «Церты» поистине внушительна, сюда свозились все уцелевшие труды великих авторов со всего мира. За длинными читательскими столами практически никого не было, в это тяжелое время интереса к литературе у людей не возникало или попросту не хватало на это времени. Иисус сидел за одним из столов, листая библию и делая на полях какие-то пометки карандашом.

Гавриил задумчиво разглядывал представленное на книжных полках многообразие произведений.

— Я чувствую внутреннюю угрозу. — Сказал архангел, в пол оборота развернувшись к Иисусу.

— Я тоже… Это Иуда, он всегда появляется, что бы закончить мой земной путь. — Не отрываясь от книги, сообщил Спаситель.

— И Вы знаете кто? И не принимаете меры? Удивился Гавриил.

— Не знаю, но догадываюсь. А какие меры? Сейчас главное принять меры против Астарота, а остальное не требует от меня никаких мер. — В пол голоса сказал Спаситель, стараясь не нарушить тишины, даже не смотря на то, что в библиотеке практически никого не было.

— Нужно быть бдительнее. — Словно сам для себя отметил Гавриил.

— Человечество само выберет свой путь. Мы и так непозволительно агрессивно вмешались в их дела, что привело к ужасным последствиям. — Добавил Спаситель, переворачивая очередную страницу.

— Люцифер жаждет вернуть клинок, но Мария не может отдать его. Между девчонкой и «конвертором» возникла какая-то связь. Вчера Самаэль явился в мои покои взбешенный, требовал совета. — Гавриил специально сменил тему для разговора, что бы отвлечь Спасителя от упаднических мыслей.

— Ты дал ему то, что он требовал? — Иисус закрыл библию и отложил в сторону.

— Я сказал, что бы он смирился. Теперь Мария едина с мечом, разделить их ему не удастся.

— Значит ей предстоит не простая задача по изъятию у Астарота души. — Лицо Иисуса нахмурилось.

— Спорно. Мне кажется, что ей это будет сделать проще, чем Люциферу. Она чувствует меч, общается с ним, может легче сориентироваться в том потоке душ, которые роятся в теле Астарота. — Предположил архангел.

— Тогда чего же он злиться? — Иисус встал из-за стола и направился к книжным полкам, что бы вернуть библию на место.

— По тому, что хочет сам все контролировать. Он не доверяет остальным, только себе. — Гавриил постучал своим пастушьим посохом по гранитному полу.

— Возможно, в этом есть промысел божий. Доверие это благо, которым сын зори обделен. Теперь у него появился шанс. — Иисус доброжелательно улыбнулся.

— Возможно. — Ответил архангел.

— Я возвращаюсь в свои покои. Спасибо за занимательную беседу и приятную компанию.

Распрощавшись с Гавриилом, Спаситель вернулся в свою комнату. Он заварил крепкий кофе, и уселся в свое любимое кресло. Его что-то тревожило, целый день он словно сам не свой. Послышался настойчивый стук в дверь.

— Входите, открыто! — Иисус любезно пригласил гостей войти.

Дверь распахнулась, в комнату вошел Маркус, за ним следовали трое штурмовиков. Спаситель сразу заметил режущий глаз шеврон «искариот» и чуть поморщился. Маркус быстро приблизился и встал подле Спасителя.

— Учитель, я здесь за… — Начал с осторожностью Маркус.

— Я знаю, зачем ты тут Иуда. — Спаситель сделал глоток своего кофе и поставил чашку на стоящий рядом с креслом столик.

— Тогда мне не придется говорить лишних слов. В руке Маркуса блеснул нож.

— Ты выбрал не тот путь. Он погубит тебя и твоих последователей. — Спокойным голосом предупредил Иисус.

— Но сначала, мы погубим всех вас и поднимем человечество с колен.

Остро заточенное лезвие вонзилось в груди Спасителя, но он не издал ни звука, не смотря на то что в его глазах отчетливо читалась боль.

— Твоя кровь, поможет нам в войне! Учитель… Маркус нанес еще несколько ударов.

Вечером, после обнаружения тела Спасителя, архангелы инициировали расследование. Но найти свидетелей не удавалось. Они опрашивали и допрашивали всех подозреваемых, порой допросы проходили с пристрастием. Патрули вламывались в комнаты штурмовиков «искариот» и уводили их в неизвестном направление.

Йозефу повезло, на момент облавы он находился в комнате Марии. Казалось, что ситуация дошла до предела и с минуты на минуту начнется резня между «небесным щитом» и «искариотами», однако новая волна наступающих войск Астарота заставила их вновь объединиться.

На этот раз «Церта» была атакована бесчисленными полчищами одержимых. Они ударили неожиданно, используя артподготовку для ослабления сил сопротивления. Удивительно, но у одержимых тоже имелись пушки и минометы, танки и самоходные установки. Их экипировка впечатляла. Превосходная броня, неплохое стрелковое вооружение. Но главное, это их количество. Остатки мертвецов из первой волны тоже безвольно брели к окопам, в надежде отведать человеческого мяса.

Этот бой пришелся в сотни раз сложнее, чем предыдущий. Грохот орудий, выстрелы, взрывы, крики раненых стали частью одной, ужасной симфонии войны.

Потери росли с каждым часом, некоторые сектора траншейного корпуса оказались смяты подчистую. Первые сутки показались сущим адом, последующие трое лишили надежды, но на пятые все же удалось сместить противника на сотню метров от линии обороны.