Борис Батыршин - День ботаника

– А в Универе ты давно?

– С августа, устроилась перед началом семестра. Я ведь тоже поступала, но не повезло, завалила экзамены. Меня звали в рейдеры – иммунитет же! – но я отказалась. Хочу работать здесь, в ГЗ, а в Лесу – чего я там не видела?

– А те, у кого иммунитет слабый – они так и сидят в четырёх стенах? Неужели, нет каких-нибудь средств? Мне на Речвокзале предлагали пилюли…

Лина испытующе посмотрела на собеседника.

– Что, были симптомы? Насморк, глаза слезятся, зуд, сыпь? Ты же вчера выходил, а они обычно сразу появляются…

– Вроде нет, но… постой! – Егор чуть не споткнулся. – Откуда ты знаешь, что я был снаружи?

Девушка рассмеялась серебристым, русалочьим смехом. Двое студентов, поднимавшихся навстречу, вздрогнули и заворожено уставились на неё.

«…какая всё же красавица! Они что, все в Лесу становятся такими? Тогда понятно, почему народ сюда рвётся…»

– ГЗ – это большая деревня. – продолжала Лина. – Здесь все про всех знают. А про нового лаборанта, который ракетами распугивает баюнов и выбивает из мелкашки рекорд факультета, мне в библиотеке только ленивый не рассказал!

– Я не из мелкашки, а сборку-разборку…

– Какая разница? Здесь считанные люди могут полноценно работать снаружи. К примеру, ваш Фомич дальше трёхсот метров от ГЗ не отдаляется. А тебе даже адаптироваться не понадобилось!

Егор озадаченно почесал переносицу.

– Так вот, почему мне стажировку зачли…

– А ты что, решил, что из-за баюна? Шапиро, как увидел результаты анализов – сразу понял, какое сокровище заполучил!

– Ты и это знаешь?

– Чего тут знать? Стажёры не имеют права работать снаружи в одиночку, вот он и поспешил тебя оформить. У лаборатории горит программа полевых работ, а к нашим он обращаться почему-то не хочет. А тут – готовый рейдер! Конечно, он торопится, пока тебя не переманили.

– К каким это «вашим»?

– К золотолесцам. Кто, думаешь, выполняет для учёных задания в Лесу?

Егор кивнул. Кое-что постепенно прояснялось.

– Кстати… – в зелёных глазах мелькнули чёртики. – Ты, помнится, спрашивал о средстве против эЛ-А?

– Да, а что?

– А то, что приезжие из-за МКАД верят, что есть один способ.

– И какой?

– Секс. С тем, у кого полный иммунитет. Вбили себе в головы, что он передаётся половым путём. Так что имей в виду: когда к тебе в постель станут прыгать первокурсницы – не сочти ненароком, что это из-за твоей немыслимой привлекательности. Голый расчёт!

Такого Егор не ожидал.

– Что, правда передаётся?..

В ответ девушка продемонстрировала кончик розового язычка.

– Так я тебе и сказала!

Посланцы Сетуньского Стана появились рано утром – прикатили на маленькой, пыхтящей газогенератором дрезине. Извинились за задержку, забросили на платформу заказ – связки секир, рунок, рогатин, широких кривых мечей на длинных рукоятках – и покатили назад, прихватив с собой Сергея.

Один из сетуньцев, крепкий сорокалетний дядечка стриженый «под горшок», оказался давним знакомцем егеря. Узнав, что тому надо на Бережковскую набережную, он стал уговаривать сделать крюк: «Давай, Бич, с нами! Сегодня Посвящение, пусть молодые на тебя посмотрят. Ты же для них легенда, такое о тебе рассказывают! А за Колю не беспокойся: пост на мосту стоит, встретят его, накормят, вам же ещё плыть и плыть…»

Сергей отделался неопределённым «надо подумать…», а сам наслаждался поездкой. Хорошо, когда не надо сбивать ладони веслом – сиди, насвистывай да крути головой. И не потому, что из кустов в любой момент может кинуться какая-нибудь тварь, а просто так, от нечего делать. Движок успокоительно тарахтит, дрезина катится, делая километров пятнадцать в час. Такими темпами до места они доберутся через полчаса, не раньше.

Стало светлее – дрезина вынырнула из зелёного сумрака перед станцией «Лужники». Похожее явление встречалось во многих местах: изогнутые стволы деревьев по обе стороны от насыпи смыкались над головой, образуя тоннель, но на самих путях, между шпалами, не росло даже былинки. Вездесущий проволочный вьюн и прочая ползучая флора делали стены «тоннеля» почти непроницаемыми, так, что выбраться наружу можно далеко не везде – чаще всего, на разрушенных станциях или возле мостов и путепроводов. А если надо сойти где-нибудь ещё – бери топор в руки, прорубай проход. Но учти: не пройдёт и дня, как прореха затянется, будто и не было её вовсе.

От самой станции мало что осталось: перроны и козырьки давным-давно разодрали на части деревья. Дальше начинался длинный участок, почти свободный от растительности, и с высокой насыпи открывался вид на Лужники. Деревья здесь росли нормальные – ни одного гиганта под сотню метров высотой. Справа краснела сквозь непролазный кустарник кирпичная стена кладбища, да сверкали золотом купола Новодевичьего Скита – безопасного приюта паломников, сумевших добраться туда вопреки Лесной Аллергии.

Вокруг Большой Арены в древесном пологе угадывалась прогалина. Там обосновалась самая многочисленная в окрестностях фермерская община. Покровительство Новодевичьего Скита и близость реки с одной стороны и железной дороги с другой, делали это место весьма привлекательным: численность лужниковцев перевалила за семь сотен, местный рынок манил к себе фермеров, охотников и челноков со всего района Хамовники.

– Мужики, а чего на Лужниках-то не тормознули? – спохватился Сергей, бросив взгляд на медленно уплывающие назад руины. – Вон, ждут какие-то страдальцы, а у нас на платформе место есть. Могли бы и подхватить, а то застрянут там до морковкиного заговенья!

«Голосовать» в Лесу было не принято – путейцы сами тормозили, завидев на насыпи человека. Дрезины считались неприкосновенными, и даже отморозки из числа охотящихся за барахольщиками и челноками бандитов, не рисковали нарушать этот запрет. Себе дороже – всякий знал, что путейцы, в отличие от прочих обитателей Леса, комплексами насчёт оружия не страдают и ставят на свои дрезины пулемёты.

– Не… – помотал головой сетунец. – Они нас узнали. Это местные, лужниковские, им в Ските запрещают иметь с нами дело.

– Вот те раз! – удивился Сергей. – И давно?

– Да уж с месяц. Позавчера зашли на рынок за пчелиным воском – а они попрятались по домам и носа не кажут. Даже приезжие, кто на рынке торговал – и те отворачиваются.

– А монахи-то тут причём?

– Как причём? Они всем и заправляют, без ведома Скита в Лужниках ничего не делается.

– Ну, так и поговорили бы с ними. Отец Андро̀ник – мужик толковый и вменяемый.

– Не хотят! – уныло отозвался сетунец. – Чёрт знает, что они не поделили – то ли с нашими старшинами, то ли с золотолесцами.

Это было любопытно. До сих пор Сергею не доводилось слышать о разногласиях между монахами Новодевичьего Скита и Золотыми Лесами. А уж чтобы в это были замешаны обитатели Сетуньского Стана…