Борис Батыршин - День ботаника

Если шипомордник припадает перед атакой на передние лапы и поджимает хвост – он будет прыгать. Но не охотничьим прыжком, а свернувшись в «колобок», подставив врагу спину, укрытую роговыми пластинами. Если рубануть по ним рогатиной, то лезвие бессильно соскользнёт, и колючий шар весом в полсотни килограммов собьёт жертву с ног. И сразу, с боков кинутся другие – рвать, терзать. Инстинкты охоты в стае у шипомордников развиты великолепно.

Сергей отскочил, вскинул ружьё. Сдвоенный выстрел прозвучал глухо – подушки мха и зелени на стенах и потолке съели почти весь звук. Шипомордник, получив в бок две порции свинцовой сечки, отлетел в угол. Сергей подскочил к нему и с размаху всадил рогатину между роговыми пластинами. Тварь издала пронзительное верещание и с треском развернулась, словно лопнувшая гусеница танка.

– Ну что, с-суки, взяли?

Троица уцелевших шипомордников разочарованно вереща, попятилась в темноту арки. Вид у них стал какой-то заискивающий – мол, мы случайно сюда забрели, не трогай нас, добрый человек…

Сергей знал, что больше они не нападут – во всяком случае, пока. Твари придерживаются раз и навсегда принятого ритуала: сначала жертву испытывает на прочность вожак, если он терпит неудачу – за дело берётся «второй номер», конкурент за главенство над стаей. Остальные стоят в сторонке и почтительно наблюдают, готовые в любой момент присоединиться к забаве. Но если потерпит неудачу и второй – остатки стаи покинут поле боя. Дождутся, когда торжествующий победитель уберётся прочь, и займутся бывшими лидерами, внезапно оказавшимися в самом низу пищевой цепочки. А если те к тому моменту ещё дышат – ну так естественный отбор штука жестокая.

Следовало, однако, поторопиться: Петюня мог услышать стрельбу и запаниковать. Сергей нашарил фонарик, перезарядил ружьё, убрал в карман рюкзака стреляные гильзы и вышел во двор. Позади неуверенно верещали шипомордники.

– Поздновато прибыл, парень. – Виктор Иванович Кузьменков, секретарь приёмной комиссии Московского Университета, отложил бумаги. – Вступительные экзамены заканчиваются в августе, а сейчас уже конец сентября.

Гость замялся.

– К вам не так-то просто попасть…

– Не получил разрешение на въезд?

Молчание.

– В твоём паспорте нет отметок ни с КПП «Север», ни с Химок/ – секретарь пролистал документ, будто рассчитывал обнаружить там что-то, пропущенное в прошлый раз. – Значит, ты проник сюда нелегально. Не хочешь объяснить, как?

Обычно законопослушные граждане попадали в Лес либо по Ярославскому шоссе, либо по воде, каналом имени Москвы. На этих маршрутах Лесная Аллергия, охраняющая Лес лучше любых патрулей и колючей проволоки, давала некоторое послабление, позволяя добраться до Северного Речного вокзала или ВДНХ. А если повезёт – то и до Воробьёвых гор.

– Я заплатил одному типу, он спрятал меня в машинном отделении буксира. На Речвокзале сошёл на берег и…

– Можешь не продолжать. – великодушно разрешил Кузьменков. – Ты договорился с речниками, и они доставили тебя сюда на лодке.

Парень кивнул.

– Так что, Жа̀лнин Егор Семёнович…

– Жалнѝн.

– Что, прости?

– Правильно – Жалнѝн. Ударение на «И».

– На «И», так на «И». Значит, Егор Семёнович, нарушаем закон?

– Я не хотел, но…

Кузьменков небрежно бросил паспорт на стол и принялся барабанить пальцами по столешнице, показывая, что ждёт продолжения.

– Я думал… вы же не отправите меня назад?

Секретарь едва не расхохотался – такой ужас прозвучал в этих словах. Ну что такое страшное ему грозит за МКАД? Штраф, пара недель исправительных работ – и то, в самом крайнем случае. Правда, к Лесу его больше не подпустят. А ведь у парня неплохие задатки, раз уж он сумел добраться сюда самостоятельно, без проводников, работающих на университетскую администрацию.

– Принимал что-нибудь? Я о лесных средствах – супрастины и прочие зодаки от Лесной Аллергии не помогают.

– На Речвокзале мне предлагали порошки, но я решил, что не стоит. К тому же я сделал анализы, и оказалось, что я практически не подвержен…

– Где делал, в медчасти?

– Один проводник собирал группу для отправки в Серебряный Бор – он и посоветовал. Сказал: лучше, если анализы сделает кто-нибудь из Леса, внешняя медицина ничего не понимает в здешних недугах.

– Так и есть. А что за проводник, не запомнил?

– Он из какой-то организации. Золотой… золотая…

– «Золотые Леса». – кивнул секретарь. – У них на Речвокзале сидит свой лекарь. Впрочем, будь у тебя тяжёлая форма, сюда бы так легко не добрался. А от порошков отказался правильно – снадобья, которыми золотолесцы пичкают новичков, формируют привязанность к Лесу. Их, конечно, сильнодействующими не назовёшь, но лиха беда начало.

Парень повеселел.

– Я так и подумал: если доберусь до вас без проблем – значит, имеет смысл поступать. А иначе, что за жизнь в четырёх стенах?

– Ну-ну, юноша, не стоит перегибать палку. – в голосе Кузьменкова обозначился лёгкий укор. – Большинство наших студентов, да и сотрудников тоже, не могут отойти от ГЗ дальше, чем на полсотни шагов. И ничего – работают, живут и не жалуются. У нас здесь, знаешь ли, очень интересная жизнь.

– Я читал… – кивнул абитуриент. – И мечтаю заняться изучением Московского Леса. Я даже подавал на грант ЮНЕСКО, но мне ответили, что заявку рассмотрят не раньше, чем через три года. А я не могу ждать так долго!

– Не терпится осчастливить человечество эпохальным открытием? – усмехнулся секретарь. – Я прочитал твоё резюме. Бакалавриат НГУ, физический факультет – это серьёзно. Не изложишь вкратце, чем бы ты хотел заниматься?

– Да чем угодно! – немедленно воодушевился парень. – Для физика здесь непаханое поле. Чего стоит одно влияние Леса на полупроводники!

– Да, это наша беда. – вздохнул Кузьменков. – Аппаратура выходит из строя, стоит только пересечь МКАД. Из-за этого над Лесом невозможно летать – ниже пятнадцати километров сдыхает вся электроника. А что творится с аккумуляторами? Даже самые современные, литий-серные и литий-титанатные, разряжаются в считанные минуты и уже никуда не годятся!

– А космическая и аэрофотосъёмка? – подхватил абитуриент. – В любых диапазонах Лес выглядит размытым пятном, и никак эти изображения не улучшить. Не говоря уж, о непрохождении радиоволн во всех диапазонах!

Видно было, что он оседлал любимого конька.

– Достаточно, юноша. – Кузьменков старался говорить сухо, хотя ему не хотелось прерывать паренька. Нечасто встретишь таких, исполненных наивного, почти детского энтузиазма.

– Как ты проник в Лес, нас не интересует. На территории Университета действует особый правовой режим, установленный спецкомитетом ЮНЕСКО. Учитывая стаж в бакалавриате, мы можем тебя зачислить. К учёбе приступишь со второго семестра, но сперва придётся досдать кое-какие предметы – химию, биологию… А ещё – нормативы по физподготовке и медосмотр, это обязательное условие. Надеюсь, со здоровьем особых проблем нет?