Дмитрий Панасенко - Бойня [СИ]

— Шикарно. — Выдохнула Ллойс и удостоверившись, что на неё никто не смотрит, украдкой помассировала помятые ребра, вытащила из кармана комбинезона контейнер с капсулами, после чего, бросив очередной взгляд на спутников, вытряхнув из него сразу две пилюли, забросила их в рот. — Обожаю такие места. Пауки, тараканы, здоровый запах плесени, сыплющаяся за пазуху ржавчина с пауками и темень, хоть глаз выколи. Какая романтика...

— Ты не ответила, почему серокожие неправильные? — Завороженно смотря в глубину теряющегося во тьме, уходящего, казалось, в бесконечность коридора, осведомился Ставро.

— Слишком одинаковые. — Пожала плечами Ллойс и, нервно огладив макушку, несколько раз крутанула меч в руке. — Обычно они... — Прищелкнув пальцами, наемница скривилась в попытке подобрать нужное слово. — Ну... У одного губищи чуть ли не до пупа свисают, у второго башка раздута, у третьего одна рука больше, чем все тулово. Двухголовые, бывает, встречаются... А эти... Сам видел. Двое на воротах, тот, которого ты у стены зарезал, этот охранник у пролома. Черт. Да они словно близнецы. Будто глиняные болванчики из одной формы. А еще тут их малышни нет. В гнездах серокожих всегда полно их детенышей. Бегают, везде лазят, режут друг друга, чем и за что, ни попадя. Они ведь, плодятся — хуже кроликов. Период беременности меньше полутора месяцев, в половине случаев — двойня, а то и тройня. Период взросления три-четыре года...

— Неплохое знание вопроса, — проскрипел Эвенко... — Значит, ты считаешь отсутствие внешних дефектов неестественным?

— Не знаю. — Нахмурилась Ллойс. — Но мне это не нравится.

— Повторяешься, — хмыкнул охотник за головами. — А то, что у ублюдка на воротах вместо одного члена целая гроздь, это нормально? Черт, надо было с того, что у стены крутился, тоже штаны содрать. Кстати, я тебе говорил, что ты мне должна? — Зачем-то похлопав себя по оттопыренному карману плаща, Эрик снова устремил взгляд в простирающийся во тьму тоннель, достал из-за пазухи пистолет. — А девка права. — Проворчал он спустя минуту. — Здесь кто-то есть. И это не серокожий.

— Глупости, — фыркнул Эвенко, перешагнув через порог, и зашагал во тьму. — Не отставайте. Тут недалеко.

— Срань. — Выдохнула Элеум.

— Знаешь, — губы Ставро изогнулись в многообещающей ухмылке. — Не могу с тобой не согласиться.... Не поможешь дверку прикрыть? — Ткнув пальцем в сторону расположенных за гермоворотами механизмов, Эрик неожиданно заговорщически подмигнул наемнице и, прищелкнув пальцами, изобразил будто что-то крутит. — А то у меня ощущение, будто за нами кто-то следит...

****

— Вкусно! Ты, Магда, прямо кудесница, — громко хлюпнув содержимым ложки, Болт, сыто рыгнув, отвалился на жалобно скрипнувшую спинку стула и почесал выглядывающий из расстегнутого до пояса затертого рабочего комбинезона волосатый пупок. — Супец-то просто шикарный удался.

— Это не совсем суп. Скорее, консоме. — Недовольно поджатые губы женщины тронула слабая тень улыбки. — Зелень, куриный бульон, сливки, чеснок, овощи и филе зобика. На самом деле ничего сложного. — Аккуратно положив ложку на дно опустевшей тарелки, женщина окинула карлика критическим взглядом и осуждающе вздохнула.

— Зобик? — Неподдельно удивился Болт. — Так это был зобик? Да его ведь, есть невозможно, эта дрянь хуже полыни горчит. Я один раз купил, чтобы похлебку сварганить, так два дня потом думал, что на луну сейчас... — механик осекся и покраснел. — Плохо было мне, в общем...

— Надо просто знать, как готовить. И брать только филе, со спины. — Беззлобно усмехнулась повариха. — С брюшка и хвоста — мясо ядовитое. Можно отравиться. Но вы, господин Максимус, как и любой мужчина в подобные тонкости обычно не вникаете. Выпотрошили, наверное, да целиком в котел и бросили.

— Не, на куски ещё порезал, — довольно хохотнул явно чем-то польщенный Болт. — Ну, что, как говорится, век живи, век учись и, всё равно, дураком помрешь. — Вздохнул он и принялся остервенело скрести лысую макушку. — Черт. Похоже, я от Пиклса заразился... — озабоченно вздохнул он, покосившись на с унылом видом сидящего на заднем конце стола, подростка. — Ты, кстати, как, зассанец?

— Я не зассанец. — Обиженно произнес сидящий за столом мальчишка и, поморщившись, приложил к глазу наполненный водой пластиковый пакет. — Она меня тогда сожрать хотела, тут бы любой испугался.

— Зассанец, зассанец. — Неожиданно проворчал, отодвигая от себя тарелку, Майло. — Не знаю, кто кого есть хотел, но сегодня ты, конечно, выдал... Как суперкостюмчик-то свой отмывать будешь? Воду-то экономить надо...

— Это не от страха, — еще больше обиделся подросток, — это всё, эта... эта... — настороженно покосившись на упершую руки в бока с подозрением глядящую на него кухарку, Пиклс смешался... — плохая женщина...

— Пф-ф... — С трудом сдержав смешок, механик с веселым прищуром уставился на подростка.

— Эта... плохая женщина... — с улыбкой пояснил он, — просто подсыпала тебе в костюмчик немного перца. Повезло тебе. Пару лет назад она за такие штуки глотку бритвой перехватывала... Патроны, кстати, купил?

— Купил... — Вздохнул подросток и, покопавшись в кармане, брякнул на стол металлически звякнувший мешочек. — На пятьдесят штук хватило. Кстати, переснаряженные впятеро дешевле продавались....

— Да что ты понимаешь, малолетка, — отмахнулся от подростка механик. — Самокрут, может, и дешевле, но из него хорошо, разве что, по бутылкам стрелять. Никогда не угадаешь, какой там порох, капсюли и хорошо ли запрессована пуля. Это, как лотерея, понимаешь? А в драке лотерее места нет. В бою и так сплошной бардак.

— Я не малолетка. — Буркнул Пиклс и, с разочарованием побултыхав содержимым пакета, положил его на стол. — Сильно заметно? — Поинтересовался он, с шипением прикасаясь пальцем к заплывшему глазу.

— Как будто с боевой фурой бодаться решил. — Радостно сообщил ему Майло, некоторое время полюбовавшись синяком, занимающим всю правую часть лица подростка. — Ты компресс-то держи, а то еще хуже станет.

— Злой ты... — Пробурчал подросток. — И подцепив слегка дрожащей рукой пакет, снова приложил его к лицу. — Переносицу больно. И холодно. Так можно мозги застудить, а от этого дураками становятся. — Сообщил он жалостливо.

— Ага. — Безучастно кивнул охранник. — Доедай, давай. Нам ещё фуру чинить... И прошу тебя, сходи оденься. Смотреть больно...

— Никуда я не пойду. — Поправив на плечах простыню, в которую он был замотан, подросток обиженно выпятил губу. — Может, у меня ожоги. Может, я ходить не могу... Ай...

— Сходишь. Оденешься. И поможешь господину Максимусу с фургоном. — Отчеканила кухарка и, погрозив подростку половником, скрестила на груди руки. — И если я услышу хоть одно слово недовольства, то ударю тебя целым набором ложек.