Василий Криптонов - Летящие к Солнцу 1. Вопрос веры

Однажды в метро послали отряд спецназа. Потом – роту. Потом – полк. Поскольку никто из них не вернулся, туда ссыпали грузовик проституток, набранных во время рейда на проспекте Металлургов, и законопатили вход наглухо. На месте входа поставили бетонную плиту и золотой крест. Крест таинственно исчез следующей ночью, и вместо него водрузили деревянный. Тогда проклятие вроде как снялось само по себе, и в городе стало спокойно.

А теперь представьте себе, что могло произойти дальше. Стальная воля солдат спецназа и безоглядная страсть жриц любви, схлестнувшись, породили невероятную цивилизацию, которая питается одними грибами. Они, вероятно, и не заметили исчезновения солнца.

– Хочешь сказать, – вмешалась Вероника, – все это произошло еще засветло?

– Ну разумеется, – кивнул я. – Нам теперь нужно очень тщательно подумать: что и как говорить. Кто знает, как вообще они относятся к жизни вне Метро…

– К тебе вроде неплохо отнеслись, – заметил Джеронимо. – Этот, командир, чуть целоваться не полез. Он и сейчас на тебя влюбленными глазами смотрит.

Я поднял голову и с криком шарахнулся. В коридоре действительно стоял командир и, держась за решетку обеими руками, лил слезы.

– Ты, – пролепетал он, – ты знаешь нашу легенду…

– Я…

Но договорить мне было не суждено. Молниеносно отерев глаза, командир зазвенел ключами.

– Ты пойдешь со мной. Да. Я решил. Категорически.

Решетка отворилась. Подскочили Вероника и Джеронимо, но командир ткнул в их сторону пистолетом.

– Вы двое – сидеть. Мелкий – уйми самку старшего.

– Да я тебе сейчас… – Вероника бросилась на командира, но Джеронимо повис на ней сзади, а я заступил путь.

– Они относятся ко всем женщинам, как к шлюхам, – сказал я. – А к мужчинам – как к солдатам. Здесь нет для тебя оскорбления.

– А я тоже солдат? – пискнул Джеронимо.

– Ты – мелкий, – пояснил командир.

Вероника, слава богу, успокоилась. Фыркнула.

– Вот почему они тебя старшим считают. Ладно. Принято.

Она отступила и демонстративно повернулась спиной. На спине все еще висел Джеронимо, поэтому сцена вышла комичной.

– Идем, – поманил меня пистолетом командир. – Самку и мелкого оставим здесь, ты скоро вернешься.

Я вышел из камеры, командир запер решетку. Перед уходом я успел встретить ободряющий взгляд Вероники, и на душе чуть-чуть потеплело. А потом началось дежавю.

Так же, как ранее Джеронимо, командир тащил меня коридорами, переходами, просторными залами. Несколько раз мы, кажется, переходили по рельсам со станции на станцию. То и дело звучал окрик: «Стой, кто идет?» Тогда командир кричал: «Пароль: Столбы!» и в ответ слышалось: «Отзыв: Часовня!»

– Куда мы идем? – не выдержал я, когда по длинной лестнице мы взобрались, кажется, под самую поверхность земли.

– Все бабы – шлюхи, – отозвался мой провожатый.

– Аминь, но…

– Даже те, что умницы – все равно в душе шлюхи, я уверен. Не уверен только, что в каждом умнике спит солдат.

Тут до меня потихоньку начало доходить. Видимо, те несколько человек, что пропали первыми, не захотели скрещиваться с солдатами и проститутками, и в результате Метро поделили, фактически, две расы, одну из которых представители другой презрительно именовали «умниками» и «умницами».

– Вас будут судить, но единственное обвинение – убийство и осквернение умника. Кстати, дай пять.

Я дал требуемое и остановился. Мы сейчас находились в коридоре, по одну сторону которого – двери с номерами, а по другую – двери балкончиков. Я стоял у единственной раскрытой. Оттуда доносились непонятные постукивания и шорох.

– Так вот, – продолжал командир, – дело против тебя есть только в том случае, если есть заявление. А заявление написала самка этого умника. Вон ее дверь. Все, что тебе нужно – как следует трахнуть ее и убедить забрать заявление.

Я вздрогнул и уставился на командира.

– Скажи, ты этот план долго разрабатывал?

– Чего там разрабатывать? – изумился тот. – Просто вставь ей со всей дури, и дело с концом.

– Может, лучше извиниться? – предположил я. – У вас тут есть цветы?

– Цветов нет. Есть грибы.

Да, грибы – это, конечно, последнее, что хочется дарить безутешной девушке. В задумчивости я шагнул на балкон.

Шелест и треск заметно усилились. Внизу шевелилось нечто, в полумраке создающее впечатление огромного существа, распростертого по полу.

– Как дверь откроешь – сразу комбез расстегивай, с вот такой вот рожей. – Выйдя вслед за мной на балкон, командир показал такую рожу, что я всерьез заволновался о своей невинности. – Так она сразу поймет, что дело – не шутка. Верещать начнет, а ты ей – по морде. Несильно так, чтоб зубы остались. А как упадет…

– Что там? – перебил я, вдосталь пресытившись описанием местных брачных обычаев.

Командир снял с плеча автомат и включил подствольный фонарик. В его свете я долго не мог понять, что за существа копошатся внизу, протягивая к балкону гибкие длинные отростки с шипами на концах. Больше всего они напоминали огромные подсолнухи. Только почему-то ходили, заполоняя пространство платформы.

Попав в круг света, один из подсолнухов выпустил в нашу сторону струйку жидкости со своего отростка. Она не долетела двух метров до балкона.

– А ты ему понравился, – усмехнулся командир. – Это триффиды Уиндема, так их назвал Августин Сантос. Истреблять бесполезно, толпами набегают. Только на моей памяти две станции потеряли. И поезд…

Он повел фонарем, и на приличном отдалении я увидел очертания облепленного триффидами поезда. Ощутил его тихую и безысходную тоску по движению.

– Некоторые умники приходят сюда, чтобы кончать с собой, – поведал командир. – Мы их потому и поселили поближе, чтоб удобней было. Кстати, дверь открытая была. Видно, кто-то уже успел.

Я вздрогнул и посмотрел на командира.

– Так это же она!

– Что? – Командир перегнулся через перила. – Ты видел останки?

– Нет! Но просто… Кому бы…

– Чушь! – Командир за руку выволок меня с балкона. – Ты просто не хочешь ее трахать, вот и тянешь время. Но это – единственный шанс, понимаешь? Готов? Раз, два, три!

Нет, я не успел подготовиться. Дверь, у которой мы остановились, распахнулась от пинка командира, ударилась о стенку внутри комнаты и вернулась обратно. Все, что я успел заметить – безжизненное женское тело, висящее посреди комнаты. Мне стало дурно. Я отошел к противоположной стене и присел возле балкончика.

«Ну, вот тебе и первая зарубка на стволе, – произнес в голове голос отца. – Теперь понимаешь, о чем я?»

– Это не из-за моих слов, – прошептал я. – Просто из-за того, что он погиб, а в этом нет моей вины.

«Может, так, а может, нет. Только ты знаешь, что виновен, и лжешь себе. А что самое грустное, ты довел ее просто так, без всякой цели, это тебе даже спастись не поможет».