Данил Кузнецов - Сталки. Лес [CИ]

Пейзаж со временем помаленьку менялся. В то время как у селения деревья (и то – лишь лиственные) только начинали желтеть, здесь, на полпути к зловещей Трубе, всё было иначе: листья через один были ярко-рыжими (а на некоторых деревьях их и вовсе не было), стволы – скрюченными, а неестественно зелёная чуть ранее хвоя постепенно словно выцветала, приобретая всё тот же страшный оранжевый (а кое-где и коричневый, и даже чёрный) оттенок.

Вредомер Ласа теперь стучал намного сильнее, и юноша боялся взглянуть на шкалу, чтобы только не узнать истинные масштабы угрозы. Тем не менее, любопытство и здравый смысл перевесили лёгкую боязнь; Лас достал из кармана прибор и ужаснулся, посмотрев на стрелку указателя: та показывала уровень «загрязнения» ровно двадцать два вреда – больше, чем Лас когда-либо встречал. Предел измерения составлял пятьдесят этих довольно-таки условных единиц, так что молодой сталкер засомневался, доживёт ли устройство до того мига, когда они трое найдут ту странную штуку, которая почти полгода как будоражила его ум и заставляла сердце биться чаще.

Труба находилась ещё более чем в двадцати врестях от «беглецов», поэтому Лас и не старался пробить это расстояние своим «дальновидением» и посмотреть, всё ли в порядке с искомым предметом, – было пока слишком далеко, а тратить силы впустую, почти что без надежды на результат, как-то не хотелось.

Шли практически всё время молча: обстоятельства были не те, чтобы трепаться без умолку; к тому же, мало ли что могло случиться – от нападения мута до нового Звездопада (хотя последнее всё же было практически невозможным…), и никому не хотелось пропустить мгновение, когда что-то из этого всё-таки начало бы происходить, – жизнь была дороже. Учитывая, что все были молоды и настроены на возвращение, – гораздо дороже. А значит…

– Лас, проверь, пожалуйста, лес «дальновидением», – вдруг попросил Плющ, остановившись.

– Хорошо, – вздохнул Лас и напрягся.

Он занимался этим только вчера днём, поэтому на сей раз вышло лишь с третьей попытки. Но результат оправдал затраченные усилия.

– Муты, две штуки, – отрапортовал Лас, кладя ладонь на рукоять мачета. – Сагней сто к северу, движутся прямо к нам. Уйти вряд ли успеем, но можно попробовать. Что будем делать?

– Попробуем улизнуть, – проговорил Плющ, берясь за своё оружие. – Не получится – вступим в бой. Всё, хватай Ксюню и – побежали.

Но далеко уйти не удалось. Звери, кажется, почуяли их, потому что теперь откуда-то сзади и сбоку доносились мягкие приближающиеся шлепки лап о траву и тихое рычание.

Ксюня тихонько взвизгнула от страха, и Лас понял, что бой надо дать прямо здесь и сейчас.

– Стой, Плющ! – сказал он; друг обернулся, сбросив скорость, но Лас уже обращался к подруге: – Ксюня, беги как можно быстрее! Мы с Плющом остановим мутов и догоним тебя, обещаю! Всё, беги! – закончил он и подтолкнул Ксюню в спину, сам тем временем разворачиваясь к приближающейся опасности с обнажённым мачетом в руке.

Плющ, вздохнув, сделал то же самое; подумал: «А ведь мы так надеялись на лучшее…»

Ксюня, конечно, послушалась Ласа, побежала прочь, то и дело оглядываясь на спутников, решившихся вступить в схватку, но отдалилась от них максимум сагней на двадцать пять, испуганно замерев на месте, когда муты выскочили-таки из-за деревьев у сталкеров перед носом.

Ксюня впервые в жизни видела живых хищников. Большие (не менее сагни в длину), покрытые густым тёмным мехом, с огромными клыками, видными даже с такого расстояния, эти существа производили устрашающее впечатление. Но ещё сильнее сталочку устрашала битва, в которую ввязались парни.

Лас полоснул мачетом по горлу прыгнувшего было на него зверя и отскочил в сторону. Мут тряхнул головой, разбрызгивая кровь, соприкоснулся с землёй, продолжая своё движение, развернулся и снова попробовал атаковать Ласа. Тот нанёс зверю скользящий удар по массивному корпусу, но этом только разъярил чудовище, которое, не остановившись, схватил его зубами за ногу, и противники покатились по земле, чудом не врезавшись в стоявшее рядом дерево. Плющ в это время методично отбивался от «своего» монстра, желая искупить для самого себя позор на вчерашней охоте, и ничем не мог помочь другу.

Ксюня запаниковала. Нет, она не может позволить себе потерять Ласа! И поэтому…

– Не-е-е-е-ет!!! – разнёсся по лесу её звонкий крик, в то время как сама девушка на предельной скорости, не обращая внимания на бьющие по лицу и телу ветви, приближалась к полю боя.

Лас в этот момент пытался мачетом разжать челюсти мута, сдавившие ему голень. Увидев бегущую к нему Ксюню, он крикнул:

– Прочь! Беги, кому сказал?! – и, отчаявшись, начал тупо бить клинком (лезвием, естественно) по голове зверя. Тот успевал уворачиваться более чем от половины ударов, продолжая терзать ткань штанов, кожу и мышцы на ноге юноши, уже с трудом удерживавшегося от крика боли.

Ксюня пропустила мимо ушей слова Ласа. Подскочила к возлюбленному и, в праведном гневе воскликнув:

– Уймись ты, тварь!!! – ударила мута босой пяткой по голове.

И тут произошло то, чего никто не ожидал и не мог предвидеть. Зверь преданно и изумлённо посмотрел на Ксюню, разжал зубы (Лас застонал при виде раны, нанесённой чудовищем), отошёл задом на пару шагов, уворачиваясь от брошенного Ласом мачета, и смирно лёг на землю.

Тем временем Плющ нанёс последний удар, прикончив этим собственного противника, вытер окровавленный «ножик» о траву и подошёл к остальным, которые были чем-то буквально ошарашены.

– Что тут у вас? – поинтересовался Плющ и увидел мута, который лежал на земле в двух шагах от Ласа и Ксюни с виноватым выражением на морде и – поразительно! – не нападал на них.

– Ксюня, как ты… это сделала?! – потрясённо спросил Лас, во все глаза глядя на такую же удивлённую подругу.

– Я… я не знаю… Я крикнула… и ещё мысленно сказала ему… не нападать на тебя… и на нас всех… – стала сбивчиво объяснять сталочка. – Я не знаю, почему он меня послушался…

Тут Ласа осенила невероятная догадка.

– Ксюня… ты… только что открыла свою сверхспособность! – сказал он. – Вот почему в деревне она не проявлялась: там просто не было мутов, которых ты бы могла… приручить! – (Перед последним словом Лас запнулся, потому что оно было жутко древним и давно не употреблялось в прямом значении, так как в деревне не использовался труд животных , а сталкер на миг засомневался, подходит ли оно для писания ситуации.)

– И… и что нам теперь с этим делать? – спросила Ксюня, указывая глазами и пальцем на лежащего зверя, от которого несло сильнее, чем от юношей, когда те возвращались из предыдущих походов за пределы Сталочной.

– Пусть катится на все четыре стороны, – после некоторого раздумья ответил Плющ, также рассматривая присмиревшего мута. – Зачем он нам? Ксюня и так, если что, нас защитит…