Юлия Айзатулина - Планета пыли.Сферополис [СИ]

— Ева, ты посмотри, Арвай совсем сошел с ума взаперти! А ты ещё сомневаешься по поводу побега! — прошептала Эрдэнэ.

Ева не стала превращаться в человека, чтобы ответить на возмущения Эры. Она продолжила и дальше лежать в уголке, тихонько прикрыв глаза и думая о том, что же она всё-таки будет делать, если Арваю Сансару удастся высвободить их из-за решетки.

Тем временем Арвай почувствовал, что все волки наконец-то покинули логово. Он прижался ещё ближе к земле, старательно вслушиваясь в то, как они отходят в глубь степи. Выждав некоторое время и поняв, что уже ничего больше не слышит, Арвай превратился в человека и, отказавшись от почти неслышного шепота, которым они разговаривали всё последнее время, сказал своим обычным голосом: «Девчонки, давайте сбежим отсюда побыстрее!»

— Давайте, а что надо делать? — тут же откликнулась Эрдэнэ.

— У меня есть план! — радостно провозгласил Арвай.

— Ну разумеется! — съязвила Ева.

— Конечно, легко критиковать других, когда сама просто лежишь и ждешь, пока тебя спасут, а кто-то в это время ищет решение, — сказал Арвай.

— Какое ещё решение? — всё тем же язвительным тоном спросила Ева.

— Решение проблемы с вот этой ядовитой решеткой! — Арвай кивнул на колючую решетку, перекрывающую выход из их закутка.

— Ну и что ты придумал? — в той же манере опять спросила Ева.

— Оо, ты удивишься! Видишь эти шкурки тушканчиков? Они довольно прочные и длинные, особенно за счет хвоста. Один из нас, предположительно Эра, перекинет шкурки через нижнюю планку решетки справа и слева и даст концы получившихся петель нам в зубы. Затем мы с тобой, Ева, вдвоем потянем зубами за шкурки что есть силы. Решетка сломается и упадет внутрь закутка. Главное будет успеть вовремя отпрыгнуть, чтобы не пораниться, — сказал Арвай.

— А не проще будет вытолкать решетку наружу, используя те же шкурки? — спросила Эрдэнэ.

— Может и проще, но я боюсь, что ядовитые шипы могут проколоть шкуры тушканчиков, и тогда мы уже никуда отсюда не сбежим. И ещё мне нужно, чтобы решетка именно сломалась, — сказал Арвай.

— Зачем? — удивилась Эрдэнэ.

— Потом увидишь, — улыбнулся Сансар.

Ева надулась. Ей принципиально не нравились абсолютно все идеи Арвая Сансара. Но делать было нечего, лучшего плана у девушки не было.

— Ну что, приступим? Все готовы? — спросил Арвай.

Девушки кивнули.

После того, как Эрдэнэ обернула прутья решетки шкурками и вложила их концы в зубы Евы и Арвая, девушка скомандовала: «Готовы? Тянем!»

Арвай и Ева потянули изо всех сил, решетка не сдвинулась с места. Устав тянуть, они на минутку остановились. Затем Эрдэнэ дала команду тянуть ещё, и опять решетка как будто бы ни на миллиметр не покинула свою исходную позицию.

В голове у Арвая пронеслась паническая мысль о том, что ничего не получится, и его план целиком провалится. При этом никакого запасного плана у Арвая не было.

Но когда они потянули в третий раз, решетка неожиданно захрустела и с треском упала на пол закутка. Арвай и Ева едва успели отпрыгнуть и не пораниться, Эра же изначально стояла далеко от решетки.

Арвай Сансар превратился в человека и аккуратно подобрал один из обломков решетки, обмотав его шкуркой тушканчика.

— Зачем это тебе? — удивленно спросила Эрдэнэ.

— Увидишь, — ответил Сансар.

— Что мы будем делать дальше? — спросила Эрдэнэ.

— Для начала мы выберемся оттуда, а потом будем ждать, когда волки закончат охотиться и начнут праздновать. Тогда мы заберем Зарину и сбежим подальше отсюда, — сказал Арвай.

— Что, если я не согласна с таким планом? — спросила Ева.

— Будем голосовать. Быстро и прямо сейчас. Группы кошачьих разведчиков не просто так состоят из трех человек. Всегда есть спорные ситуации, поэтому правила, как вы знаете, предписывают нам делать то, что решит большинство, — ответил Арвай. — Итак, кто за то, чтобы забрать Зарину и укрыться в соседнем клане волков?

Арвай поднял руку, затем, немного помедлив, подняла руку и Эрдэнэ. Она извиняющимися глазами посмотрела на Еву, но ничего не сказала. Ева же пробубнила: «Всё понятно». Она знала, что должна теперь подчиниться большинству, но это в реальности означало для неё подчиниться Арваю Сансару, и не просто подчиниться, а пойти против своих принципов. Для Евы это было, пожалуй, даже мучительнее, чем находиться в плену у волков.

Барсы осторожно выбрались из волчьего логова. Затем прошли кусты, плотно окружающие огромное мрачное дерево — основу логова, отошли немного в сторону и притаились в кустах.

Пришлось подождать некоторое время, прежде чем в отдалении послышался волчий вой, знаменующий, судя по всему, окончание охоты.

Арвай Сансар, а следом за ним Эрдэнэ и Ева, тихонько, на полусогнутых лапах, прячась за кустами, начали подбираться к тому месту, откуда доносились звуки волков. Когда волки уже показались в зоне видимости, но до них по-прежнему было довольно далеко, Арвай сделал кошкам знак остановиться. Он прекрасно понимал, что волки — это не сайгаки, они запросто и почуют их, и услышат, стоит барсам подобраться поближе.

Ирбисы и издалека прекрасно видели и слышали всё, что происходит у волков. Сами же они лежали на земле тише воды, ниже травы. Все собравшиеся после охоты были в образе волков, они сидели, образуя круг и поочередно завывали. В этом была какая-то система, которую Арваю никак не удавалось уловить. Волчьи голоса перекрывали и сменяли друг друга, сначала одни волки начинали выть, затем их подхватывали другие, третьи, потом голоса первых волков сходили на нет, затем подключались и угасали всё новые и новые голоса. Таким образом, получалась красивая грустная переливчатая песня. Она символизировала скорбь волков по их умершим предкам.

Пели волки достаточно долго, снежные барсы даже невольно заслушались и загрустили, прочувствовав всё то, что чувствовали в этот момент и волки — светлую и мрачную тоску, надежду и невозможность что-либо изменить, улыбку и слезы. Арвай Сансар даже ненадолго забыл, зачем он здесь лежит, и задумался о хрупкости и мимолетности их вовсе недолгой и ненадежной жизни, задумался о том, что чувствуют близкие, теряя кого-то из любимых, о том, как они стараются это пережить. Сам Арвай никогда никого не терял, зато Еве эта тема была намного ближе. Она не помнила своих родителей, однако всегда чувствовала горечь утраты, невосполнимую потерю, с которой ей приходилось жить каждый день. Ева знала, что дядя и тётя любят её как родную дочь, но это было не то. В процессе своего взросления Ева всё чаще замечала, что она лишена чего-то очень важного, того, что всегда было у её братьев, но никогда не было у неё. Пытаясь постоянно разобраться в себе и в своих чувствах, Ева поняла, что не чувствует той уверенности в себе, с которой жизнь кажется намного проще и безопаснее. Вот, например, Эра явно эту уверенность чувствует, внутри неё как будто бы есть какая-то тайная опора. Эра может паниковать, задавать глупые вопросы, деланно ужасаться некоторым вещам, но в глубине души она всегда четко уверена, что уж у неё-то точно всё будет хорошо. Ева же всегда чувствовала себя не в своей тарелке. Она знала, что родители не бросили её, что они скорее всего просто погибли. Но не имея достоверной информации о том, куда же они исчезли, Ева всё-таки чувствовала себя брошенной. У неё не было никакой тайной опоры, а было только внутреннее глубокое одиночество.