Сергей Иномеров - Первые шаги

— Увы — выдохнул Арног продолжая наблюдать за работай людей, которые пережили вместе столько горя. — Подойдет и разговор. — Закончил он фразу. Переводя взгляд уже на старца.

— Теперь ваши ужасы знакомы и нам. И кто бы мог подумать, что люди способны на такое. И что это делают те, кто считается нами одной крови — с печалью в голосе стал поддерживать беседу староста. — Я раньше не мог видеть солдат, войны. А после того что вытворяли они здесь их вид заставляет меня забыть о мире.

— Я ведь в доспехах. У меня есть меч. Вы знаете, что я убивал. И все же вы обратились к нам.

— Поверь, это было тяжело сделать. Особенно. Когда я увидел вас в полном обличие солдат, да еще с моим сыном рядом — он не на долго умолк. — И я даже в начале решил, что выдать вас нашим мучителям правильное решение.

— Крепко же они вас измотали и исковеркали ваши взгляды. Что же заставило передумать? — Искрении, удивился русич.

— Моя жена Ира — с улыбкой счастья ответил Агракон и от его улыбки, пламя гнева в душе Арнога стало затихать и по мере его рассказа гасло совсем. — Она хотела всегда жить спокойной жизнью. Хотела свой дом. Работать в земле. И она мечтала, что бы наши народы жили дружно. Мы были доказательством, что это возможно. Когда я увидел вас. То понял что вы не с этих краев. Не с этой страны. И понял, что я с радостью продолжаю воплощать ее мечты в реальность.

— Действительно хорошая мечта. Но все же мне кажется, что не выдать нас. Вас толкнуло и обреченность. Выдав нас, вы бы вернулись к жизни, в которую вас вогнали. Уговорив помочь вам, вы не знали, какая она станет после.

— Это частично, правда.

Они стояли вдвоем глядя как люди пытаются построить себе защиту от прошлого. От зла, которое приняло форму двух дезертиров. И принесло в их жизни смерть, слезы и боль.

— Вы понимаете, что ваша жизнь изменилась и не будет такой мирной как раньше? — В упор спросил Арног.

— Да понимаю это. Мы все изменились и не позволим себе жить мечтами — он вдруг взял русича за руку и посмотрел в его глаза, прошептал. — Ваши жизни только начинаются. И пусть они омрачены. Это не значит. Что отпечатки боли и гнева. Станут вашем поводырем, и указателем по жизненному пути.

— Разве все это теперь не до конца с нами? Не до самой смерти эти картины будут преследовать нас? Коверкать наши взгляды и делить все.

— Нет.

Арног хотел это услышать. Гнев, посилившийся в его душе, разрастался и брал вверх. Эти слова сказанные «врагом» давали знание превратить гнев лишь в оружие. А не в смысл жизни.

— Что же снимет с нас все это? Что заставит нас очистится?

— Любовь. Преданность друзьям, людям которых вы можете защитить. Все это по не многу будет вас менять. Я не могу убедить вас остаться. Уже сейчас вижу это. Но я хочу, что бы вы запомнили мои слова. Что бы не, случилось ни когда не забывайте, кого вы любите. Эти люди вернут вас к жизни. Через, что бы вам, не пришлось пройти.

— Спасибо — искрении поблагодарил старца русич и ответил на его улыбку своей. — Я очень хотел бы познакомиться с вашей женой.

— Вы бы ей понравились. Она любила менять взгляды людей. Делая из них миро любителей.

— Ей бы пришлось очень долго, мучатся с нами. И очень трудно.

— В этом я с тобой согласен — легкий смешок заставил обернуться селян и прекратить работу. Вид смеющихся врагов заставлял забыть обо всем.

— У тебя открылась рана. Тебе надо больше отдыхать. Иди в дом, я попрошу Ралу прийти к тебе с едой.

— Хорошо. Силы скоро мне понадобиться — согласился легко Арног, разворачиваясь к дому старца. И удивляясь идущим друзьям. — Мне пока надо поберечь силы и потратить их на восстановление. Но у этих удальцов их через край.

Агракон обернулся и тоже удивился.

Зайдя в дом, он первым делом стянул с себя с таким трудом надетые доспехи. Следом на пол упала порванная рубашка. Сел за стол и стал смотреть в него. Размышляя о словах старца. Да его жажда мести за заставу, отца, брата. Сервана. За годы рабства. За поломанные девичьи жизни ни куда не делась. Она с ним и будет до конца. Это его оружие, сила, что будет двигать его мечом. Но теперь у него есть друзья. Братья. Что дороже жизни. Те, кто всегда в нужный момент будут рядом. И этот баланс мира и гнева в его душе дает точный взгляд, на чью то жизнь. Стоит ли она что бы ее защищали или того что бы ее отобрали.

Довольно улыбнувшись, он принялся за еду. Наблюдая, как его друзья раздеваются и присоединяются к общей работе. И не сразу заметил вошедшую травницу. Ей пришлось прокашляться. Заметив Ралу, он постарался, как можно дружелюбнее улыбнутся. Девушка попыталась скрыть свою улыбку. Появившеюся скорее от того как сейчас глупо выглядел русич. И сразу принялась за дело. Меня повязки и где то снова сшивая раны. Цокала языком при виде порванных швов и снова штопала. Только сейчас он смог рассмотреть свои раны в кровавом виде. Там где нить лопнула и кожа разошлась. Воспаление было видно сразу. Но только по краям самой раны было чисто. И дав спокойно, Рале делать свое дело. Мысленно поблагодарил Гирна, за то, что тот не отступился от идеи найти лечение для него. Девушка снова начала напивать что-то себе поднос и не обращала на русича ни кого внимания. Так же как и он, продолжая наблюдать за людьми из окна. Закидывая себе, что ни будь в рот, и медленно пережевывая, думая о своем. Боль ни сколько не заботила его. Он пережил ее много и научился терпеть, когда нужно. Когда все было сделано, он поблагодарил ее кивком голову и вновь остался наедине со своими мыслями. О предстоящей битве. О дальнейшем. О будущем. О брате, отце, матери. Матушке земле. Родине, где вырос. Все это прокручивалось в голове. Пока ел, лежал. Выходил на свежий воздух, перебрасываясь словами с друзьями. В таком состояние задумчивости и размышления они и застали его лежавшим и смотрящим в потолок.

— Нет, вы посмотрите. Пока мы там работаем. Вкалываем, как на рудниках он тут валяется — начал возмущаться Роствуд с порога. Пробурчал себе еще что-то пол нос и рухнул на свою койку.

Следующим, зашел Гирн, и тоже не обошлось без колкости. — Пусть отдыхает. Мне не хочется, что бы от бессилия дрогнула его рука, которая будет меня прикрывать — довольный своей фразой уселся за стол и принялся за еду. Последним вошел Скор и присоединился к германцу молча.

— Что будем делать? — С улыбкой спросил Арног, переводя взгляд с одного на другого.

— Ждать — спокойно ответил Гирн. — Все уже почти сделано, так что осталось только ждать.

— А после всего?

Все повернулись к русичу. Пыхтя, даже Роствуд поднялся с кровати и подошел к столу. — Нам бы это приключение пережить. А там видно будет.

— Хм — протянул Скор. — Я уже честно думал об этом. Размышлял, скажем так. — Задумчиво пробурчал он. При слове размышлял, англичанин хмыкнул, но эпскотец пропустил мимо ушей.