Александр Лобин - Последний выход

Я был уверен, что вызывают на допрос перед погрузкой, а потому оставил рюкзак внизу. Самое время было избавиться от ключей, но это следовало бы сделать раньше, а на глазах у солдат суетиться было уже поздно.

Однако, выбравшись наверх, я никакого вертолета не заметил. Во двое, кроме Дикобраза и захвативших нас военных, присутствовали еще наши гости, причем вид у всех присутствующих был на редкость хмурый и озабоченный.

— Ну-ка, выгляни наружу, — приказал мне конвоир, подводя к воротам.

Я оценил обстановку и тоже озаботился: даже без оптики и в щелку было заметно, что Долина переполнена зверьем. Я видел огромнейшее стадо кабанов, не меньше двадцати голов, хотя обычно они ходят парами и тройками. Где то в районе моста гавкали псы, судя на слух — такой же крупной сворой, а в районе остановки мелькали силуэты снорков, тоже никак не меньше трех. Непосредственной угрозы пока не было — твари держались в отдалении. Пока…

Такого быть не могло — зверье в таком количестве, такими крупными стаями и непосредственно перед Выбросом? После, да, случались крупные скопления, но все же не до такой степени. Перед Выбросом наоборот, все твари как и люди ищут убежища и это время самое спокойное для путешествий. Правда, такое спокойствие ассоциировалось не с рассветом в Подмосковье, а скорее с армейским полигоном за минуту до начала стрельб, но все же…

— Никогда такого не видел — честно ответил я, вдоволь налюбовавшись на этот феномен.

— Может остальные что-то знают? — неуверенно предположил приведший меня солдат, точнее, судя по нашивкам — сержант.

— Вряд ли. — Мрачно отозвался Дикобраз. — Эти совсем молодые, в Зоне и трех месяцев не пробыли.

— Толку с вас, — махнул рукой сержант. — Валите обратно… знатоки, мать вашу!

Мы отвалили, но не в цех, а в имевшийся во дворе закуток, понятия не имею, кому и зачем он служил прежде.

Находясь на открытом пространстве, я отметил еще одно интересное явление: легкий зуд под черепом и тонкий, на грани слышимости звон в ушах. Вероятно, это была та самая дрянь, что давила на мозги ночью, но под крышей она вгоняла в сонное полубредовое оцепенение, а на воздухе наоборот заставляли двигаться и суетиться. Я бы не назвал такое состояние бодростью…

Нечто похожее происходило и с вояками — они топтались на месте, без нужды поправляли амуницию и часто оглядывались. А ведь это были не солдаты срочной службы из линейных батальонов, а контрактники из отдельного батальона Осназа, что работают непосредственно в Зоне — слабонервных и неопытных среди них по определению быть не могло.

Я пригляделся. Вчера, когда нас так умело слепили фонарями, я это подразделение толком не разглядел. Ну, солдаты и солдаты, такие же стоят и на Кордоне под мостом, и на базе в Агропроме. При близком рассмотрении, выявились некоторые несообразности…

Пятеро были точно наши: славяне-контрактники из тех, что отслужили уже один срок в линейных батальонах на Периметре: «Волга», «Днепр», «Неман». А вот остальные, судя по импортной экипировке и автоматическим немецким винтовкам «ГП», проходили службу в бригаде НАТО. Разница невелика — там тоже из Америки только офицеры, а рядовой и сержантский состав сплошь состоит из поляков и прибалтов, поэтому вчера, в сумерках, я и не заметил языкового барьера — матерились они все строго по-русски.

И еще — офицер при них был не свой.

Я как никак, сам служил здесь же, и такие вещи вижу. Этим сбродным отделением руководил лейтенант из числа временно прикомандированных, что приезжают к нам из столиц набраться боевого опыта. Белейшие подворотнички, предельно пятнистая форма и очень много гонора. Эти ребята очень торопятся отличиться, чтобы привезти домой не только запись в личном деле, но еще и благодарность, а еще лучше — медаль. Мне он здорово напоминал Олега-оператора — с того же поля ягодка…

Все это вместе наводило на размышления: такой сводный отряд под командой штабного супермена оставлен в Зоне с непонятной целью, и, судя по тому, что вертушки все еще нет, собирается пересидеть здесь Выброс. А мы им на хрена?! Или это личная инициатива лейтенанта? Могло быть и так….

Упомянутый командир все это время провел в некотором отдалении с рацией в руках. Текста я не слышал, но догадаться труда не составило: есть задержанные, наблюдается скопление мутантов, прошу эвакуации…

И что ему там отвечали, тоже можно было представить: сохраняйте спокойствие, обеспечьте охрану, помощь обязательно будет…

Суки. Вот из-за такого отношения к личному составу я и не пошел служить в этот самый Осназ, хотя предложения мне поступали.

Я оказался прав на все сто — из всех возможных вариантов командование выбрало самый хреновый…

— Вы что, не понимаете, что это просто коллективное самоубийство?! — Консультант все наседал на лейтенанта, пытаясь оттеснить его узкой грудью от приоткрытых ворот. Со стороны это выглядело почти забавно — словно воробей пытается отогнать бульдога от дырки в заборе.

— Я выполняю боевую задачу. — гордо отвечал наш полководец. О чем они собственно спорят я понял после того, как увидел в руках у одного из солдат черный ящик размером с кассетный магнитофон. Официально эта штука называлась УТН-19, а попросту — «маяк». Предназначен для наведения ракет, и разработали его специально для Зоны, где самонаводящиеся боеголовки оказались малоэффективны. В свою бытность в саперах я и сам установил в предзоннике десятка два таких устройств. Что ж — с военной точки зрения нанести превентивный ракетный удар по скоплению вероятного противника было единственно правильным и логичным решением — более вразумительной помощи штаб, виду надвигающегося Выброса, предложить, видимо, не мог.

Другое дело, что точность этих ракет (в Зоне принципиально использовались морально устаревшие модели советских еще времен) даже с маяком была крайне низкой — плюс-минус двадцать метров. В полосе обеспечения такая точность вполне всех устраивала, поскольку с лихвой перекрывалось мощностью заряда. А это значило, что всем нам предстояло не позже, чем через час оказаться под ракетным обстрелом. И это понимали все, включая самого лейтенанта, который тоже боялся, но не мог в этом признаться даже себе самому. Уговоры «гражданских лиц» его только заводили еще больше.

Для выполнения поставленной задачи нашему генералиссимусу предстояло выйти в чисто поле с большей частью своей армии, успеть вернуться, укрыться в убежище и помолиться. Это было самоубийство в квадрате, потому и лица у солдат были предельно мрачные, причем у всех, а не только у тех, которым предстояло выйти за ворота. Даже если их там не съедят, даже если они этот маяк установят — самое страшное будет еще впереди…