Сергей Зайцев - Метро 2033. Тёмная мишень

Покинув шлюзовую, втроем начали спускаться по недлинной лестнице эскалатора, расшатавшиеся ступеньки которой для надёжности местные умельцы давно обшили досками. Примерно на середине их встретил возвращавшийся на пост охранник – худощавый парень лет двадцати, с «калашом» за спиной, в теплой одежде. Он приветливо улыбнулся Сотникову, заметив его в группе ганзейских сталкеров:

– А мы уж гадали, увидим тебя еще раз, или нет.

– Вы бы еще ставки разыграли, – проворчал Соленый, проходя мимо.

– Ты чего? – изумленно вскинулся тот. – Какие ставки?! У нас это не принято! Это только у вас, буржуев, ставки на товарищей по оружию делаются!!

– Да успокойся, браток, – похлопал его по плечу Каравай, – нервные мы после выхода, мало ли кто и что ляпнет, не принимай всерьез.

Тот раздраженно стряхнул руку сталкера и потопал вверх по скрипучим ступенькам, что-то неразборчиво, но весьма недовольно бормоча под нос.

– Соленый, ты бы народ зря не обижал, мы все-таки в гостях, – напомнил Каравай. – Мы-то твои шуточки давно все изучили, а люди могут не понять, и тогда будут проблемы. Тут же народ весь идейный, а идейные всегда скорые на далеко идущие и весьма неприятные для инакомыслящих выводы.

– Ну да, конечно, – хмыкнул Соленый, провожая охранника презрительным взглядом. – А мы, как всегда, на правах гостей корячимся и рискуем жизнью, выясняя, что же тут у них происходит, куда люди пропадают. Просто офигенное гостеприимство.

– Серега. – Изувеченная ладонь Димки твердо легла на локоть сталкера. Тот дёрнулся, словно от удара током, и замер, глядя на парня каким-то застывшим взглядом. – Успокойся. Все позади. Все целы. Задание выполнено, мы возвращаемся домой. Все понял?

Когда было необходимо, Димка мог успокаивать подобным прикосновением лучше, чем любыми разговорами и увещеваниями. Снимал напряжение, сидевшее у человека внутри сжатой пружиной. Вот и сейчас подействовало – черты лица Соленого слегка разгладились, скованная усмешка стерлась с губ. Но враждебность полностью не ушла – осталась, как заноза глубоко в сознании.

– Хорошо… Стажер. Только не делай так больше.

– Как скажешь, – Димка пожал плечами с напускным равнодушием.

В отличие от Солёного, ему самому помочь могла только Наташа, а до нее нужно еще продержаться. Так что не стоило расточать силы на тех, кто этого все равно не оценит. Да нет, неправда. На самом деле Серега Соленый его ценил, и Димка это чувствовал. Просто тот не хотел себе в этом признаваться, ему было морально комфортнее считать залетного сталкера, возглавившего их тройку, задавакой и выскочкой. Да еще давняя история из личного прошлого Соленого не позволяла ему вот так легко принять Сотникова, как равноценного партнера. Ведь от протеже Леденцова, хоть тот и выглядел обычным пацаном, ощутимо попахивало мутантом, а мутантов Соленый, мягко говоря, недолюбливал.

Короткий эскалатор безо всякого перехода спускался к началу платформы, обрамленной частыми колоннами из светлого желтовато-серого мрамора, подпиравшими высокий свод. Оборона Автозаводской была устроена крайне просто, можно даже сказать – аскетично. Туннель, ведущий на Коломенскую, даже не охранялся, давно и надёжно запечатанный гермозатвором, гостей оттуда не ждали, так как после Коломенской начиналась весьма опасная радиоактивная зона. На самом деле эту информацию давненько уже не проверяли, может и нет там никакой радиации, но желающих убедиться лично не находилось. А на путях к Павелецкой соорудили две пулемётные точки, перекрывая возможные подступы, и серьезный подход в данном случае крайне необходим – от чертовщины, творящейся на станции-соседке, защита только одна – плотный пулеметный огонь и жаркое пламя огнеметов. И хотя прорывов дальше Павелецкой давненько не случалось, пока справлялись и сами защитники станции, но береженого, как говорится...

Ступив с лестницы на пустующую ночью платформу, Димка первым делом скользнул взглядом по рядам просторных семейных палаток, где ютилась часть жителей из тех, кому не достались удобные комнатушки в вагонах состава, который навечно встал на левом пути, переоборудованный под жилье и служебные конторы. Официально утро начиналось в шесть, когда вместо тусклого аварийного освещения рукой дежурного врубался «дневной» режим – немногочисленные уцелевшие лампы под сводом, накал которых был ненамного ярче авариек, но и это лучше, чем ничего. Димка с грустью подумал, что зачастую он толком и не видит жизни на станциях, на которых приходиться бывать, так как его работа почти всегда связана с ночным временем.

В первом вагоне состава была устроена контора коменданта станции, но до нее дойти не успели – внимание группы искателей привлек знакомый лай, донесшийся с правого пути. Оказалось, что там, приглушенно тарахтя бензиновым двигателем и окутавшись облаком гари, стоит готовая к отходу дрезина, на которую уже грузятся вооруженные люди.

– Товарищ Сотников! – заметив его, строго окликнул один из людей, оказавшийся комиссаром Русаковым, личностью на Автозаводской весьма известной. На платформе рядом с дрезиной крутился крупный пес со смешным именем Карацюпа, встретивший искателей задорным лаем – узнал, запомнив их с прошлого раза. Пес всегда сопровождал комиссара живым боевым талисманом.

Не оглядываясь на своих спутников, Димка живо свернул с намеченного маршрута – именно этому человеку они и должны были доложить о результатах поисков на поверхности в первую очередь, и уж потом своему непосредственному руководству – капитану Леденцову. Русаков был, что называется, командиром от Бога и умел с первого взгляда внушать уважение. Среднего роста, крепкая подтянутая фигура, решительные, волевые реплики, рубленые жесты – красноречивее иных слов. Солидности облику прибавляла и шикарная кожаная куртка, поскрипывавшая при каждом движении, и внушительных размеров кобура, оттягивавшая широкий кожаный пояс.

В политике Димка разбирался слабо, знал лишь, что интерстанционалисты с троцкистским уклоном (эти ярлыки-определения ему совершенно ни о чем не говорили, просто он уже слышал нечто подобное от Каравая) имели какое-то отдаленное отношение к Красной Линии, но действовали самостоятельно, постоянно подчеркивая свою полную независимость от «старших товарищей». И еще ходили упорные слухи о боевых рейдах интерстанционалистов по тылам Рейха, где без человеческих жертв не обходилось. Так что в решительности этим людям не откажешь. Наверное, вот в такой рейд и собрались. А вообще все эти политические игры в «наших» и «не наших» казались Димке с некоторых пор каким-то бессмысленным и жестоким ребячеством. В полной лишений жизни людям давно пора сплотиться перед лицом общей угрозы – суровой окружающей реальности, а они все никак не навоюются между собой. «История учит, что если нация разобщена, то ей не выжить». Фраза принадлежала Караваю, обронившему ее как-то в задушевном разговоре в минуты отдыха, и Димка накрепко ее запомнил, так как учуял в ней жизненную правду.