Петров Захар - Муос 2: Частилище

– Ну 6-ой уровень тоже не плохо… У меня вот вообще никакого нету – и ничего… Вот… Даже девятого…

– Дурачок. Девятый только у мутантов в верхних помещениях.

Девушка чуть улыбнулась. А может быть Владимиру это показалось. И они разговорились. Рассказчик Владимир был не ахти какой, да и похвалиться ему было особо нечем. Поэтому он рассказывал про то, что знал от других: про змеев, лесников, шатунов и прочие страхи Автозоводской линии. Анастасия слушала его, раскрыв рот. До неё, конечно, доходили кое-какие слухи про этих кошмарных существ. Но рассказывали это её же ровесники, которые толком сами ничего не знали. Но теперь ей рассказывал это чуть ли не очевидец! И Владимир постепенно, но неуклонно, вырастал в её глазах. Через два часа для пятнадцатилетней Насти семнадцатилетний Владимир стал героем, невесть откуда свалившийся прямо к ней в этот туннель между Площадью Независимости и Институтом Культуры. Они не обращали внимания ни на время, ни на центровиков, проходивших мимо и косившихся на странную пару.

– Вот он!, – послышалось со стороны платформы. Владимир обернулся и увидел шедшую процессию. Визгливого администратора гостиницы, уже два часа назад заявившего местной службе безопасности о неявке из увольнительной партизана. Двух мордоворотов-центровиков в военных комбинезонах. И однорукого Митяя. Собственно, последнего Владимир боялся больше всех. Он, отходя, сказал Насте:

– Мне пора. Может быть ещё встретимся?

Девушка испуганно переспросила:

– Ты уже уходишь?

– Я тебя найду. В госпиталь приду и найду.

– Извини, я забыла, как звать тебя?

– Во… Владимир. Владимир меня звать.

Для того, чтобы унизительная сцена его бичевания не происходила на глазах Насти, он сам подбежал к приближающейся процессии и, не обращая внимания на визги администратора, ловко увернувшись от хватки мордоворота и стараясь не смотреть в глаза Митяя, быстро пошёл в направлении гостиницы.

В гостинице они пробыли ещё два дня. Митяй лишил Владимира увольнительных. Ему оставалось только сидеть и восхищённо рассматривать запечатлевшийся в памяти образ необыкновенной девушки с великолепными волосами. Когда они уходили с обозом обратно в партизанские лагеря, Владимир обшаривал глазами платформы, ища Анастасию, но её нигде не было.

Через две недели с новым обозом они пришли в Центр. Митяй отпустил Владимира в увольнительную, многозначительно продемонстрировав ему сжатый кулак здоровой руки. Владимир бежал в госпиталь. Подловив какого чернорабочего с семеркой на куртке, он стал расспрашивать про санитарку Анастасию. Тот хотел от него убежать, когда это не удалось, пытался увильнуть от ответа, но, видя настойчивость Владимира, злорадно заявил:

– Да наверху твоя девка. Сразу как с тобой пообщалась, ей за предательство и связь с иностранными агентами присвоили почётный девятый уровень и отправили картошечку полоть.

Он проклинал тот день, когда спрыгнул в этот злосчастный туннель. Владимир, не обращая внимание на оскал чернорабочего, поплёлся в гостиницу. Нет, прекращение ещё не начавшегося общения с центровичкой его бы сильно не расстроило. Но до конца жизни знать, что из-за своего сумасбродства он фактически убил мучительной смертью не в чём не повинную девушку… С этим он просто не сможет жить. Он побежал и, ворвавшись в гостиницу с юношеской горячностью бросился к Митяю, сумбурно рассказал ему обо всём и потребовал немедленного спасения Анастасию. Митяй хладнокровно ответил:

– Даже и не думай об этом! Всё! До ухода из Центра никаких увольнений. А вернёмся на Тракторный, подумаем, стоит ли тебе вообще ходоком быть.

В этот день у Владимира закончилась юность. Его мысли в бешеной скачке носились по кругу, раздирая душу на куски и изматывая её от осознания своего бессилия. Он не хотел бы об этом думать, но сознание само дорисовывало ужас пребывания хрупкого прекрасного создания в логове мутантов. Он не мог этого допустить, этого просто не должно было быть.

Они снова возвращались в лагеря. Прошли Нейтральную. Помогли нейтралам закатить на место бронедрезину. Решение родилось спонтанно. Владимир кинулся обратно, к бронедрезине. Протиснулся в узкую щель между бронёй и стеной туннеля.

Догадавшись, в чём дело, Митяй бросился за ним, пытаясь схватить за руку. Нейтрал с бронедрезины удивлённо спросил:

– Малой, ты чего?

– Я хочу стать нейтралом.

Митяй, несвойственным ему почти ласковым голосом, как будто больному, говорил:

– Владимир! Вернись. Ещё не поздно. Давай пойдём домой и всё забудем. Не горячись.

– Нет, Митяй. Я всё решил. Я остаюсь с нейтралами. Прости.

– Ты понимаешь, что это – дезертирство. Возврата обратно не будет.

Нейтрал с бронедрезины примирительно поддержал Митяя:

– Пацан, ты слушай, что командир твой говорит. У нас, знаешь ли, ничего хорошего нет. Лучше иди домой.

Владимир поднял голову. Митяй, изловчившись, схватил его за руку и сильно потянул назад. Пруднич, понимая, что с Митяем ему не тягаться, крикнул нейтралам:

– Я хочу быть нейтралом!

Сверху без воодушевления спросили:

– Ты уверен?

– Да!, – ещё громче крикнул Владимир.

Не хотя, нейтрал обратился к командиру Ходоков:

– Извини, Митяй. Сам Конвенцию знаешь: каждый желающий стать нейтралом имеет право им быть. С этим ничего не поделаешь. Пацан сделал свой выбор.

Митяй отпустил хватку и, ничего больше не говоря и не оборачиваясь, пошёл к велодрезинам.

Владимир стоял в главном доте Нейтральной – апартаментах атамана Головы. Он рассказал ему историю своей встречи с Анастасией и то, как стал невольным виновником её казни. Голова не особо вслушивался в рассказ молодого партизана и совсем не проникся его идеями. Он вяло спросил:

– Ну и что ты хочешь?

– Помогите её освободить и забрать сюда!

– Ты дебил или прикидываешься? Из-за какой-то бабы, пусть молодой и смазливой, я должен нарушить Конвенцию и объявить войну Центру? У меня что, врагов не хватает? Вот только центровиков в их число приписать осталось для полного счастья! Чтобы Нейтральную раскатали; а меня, да и тебя-дурня, из-за этой целки твоей к мутантам отправили! Охеренная перспектива!

Волна отчаяния вмиг вскипятила кровь и без того находившегося на пределе Пруднича. Он, стиснув кулаки, в два шага подошёл к массивному люку дота:

– Я сам пойду!

– А вот это – правильно. Подожди-ка.

– Что – правильно? – остановившись, спросил Владимир.

– То-то и правильно, что ты ещё – не Нейтрал. В нейтралы мы тебя ещё не посвятили и ты можешь делать всё, что хочешь. Это нейтрал, по Конвенции, не может нападать на её членов. А ты пока что рискуешь только собой. Сдохнешь, так сдохнешь. А приведёшь центровичку свою – милости просим: обоих тогда в Нейтралы и посвятим.