Дмитрий Коробкин - Мастер третьего ранга

— Я пойду, куда скажешь, и сделаю, что скажешь! — счастливо выдохнула она и отпустила хрипящего парня.

— Хорошо — хорошо. Только сейчас дай я с браслетами закончу, и мы пойдем к Крапивке, — спрятав глаза от уже знакомого, полного обожания взгляда ответил он, и сосредоточился на замках.

Пробираясь обратно, они чуть не нарвались на очередной патруль. Собака, как ни в чем не бывало, прошмыгнула мимо и скрылась во мраке выше по улице. А вот двое бойцов забеспокоились, встали около тусклого фонаря и стали звать пса.

Пришлось уходить за, по виду пустующий домик, в окнах которого было черным — черно. Юра осторожно выглянул из-за угла. Пес вернулся, но патрульные уходить не собирались, чем перекрыли дальнейший маршрут.

— Полынь. Ты можешь не светиться? Ты опять светишься! — шептал он лесавке. — Нас же сейчас обнаружат.

— Извини. — Ее слабое свечение угасло. — Это… как там, по-вашему? А вот. Рефлекс.

— Попридержи свой рефлекс. Кажется, нам нужно менять маршрут. Ты знаешь, как иным путем к гостевому домику добраться, желательно мимо патрулей?

— Иди за мной.

Юра, завидуя тому, как бесшумно передвигается Полынь, несколько раз терял ее в темноте пустующих дворов и заброшенных огородов. Она возвращалась и за руку вела его в нужном направлении. Получилось так, что они вышли со стороны площади, и теперь скрывались в тени низкого заборчика. Юра пытался высмотреть, есть ли кто на пути, и удастся ли прокрасться незамеченными.

Когда они, наконец, вошли в дом Юра даже не удивился. Мастер с довольной физиономией дрых в объятиях соблазнительной лесавки расположив свои ручища на ее спине, точней немного ниже. Полынь хотела броситься к сестре, но парень ее остановил, приложив палец к своим губам.

Он тихо прокрался к кровати и с ухмылкой смотрел, как наставник во сне тискает за мягкое место спящую девушку.

— Вот же кобель! — порицательным тоном не громко воскликнул он качая головой.

— Юра! Это не то, что ты подумал! — продрав глаза и наспех отстраняя от себя сонную девушку вскинулся мастер.

— Да знаю я тебя, — поддел его парень и обреченно махнул рукой. — Я так понимаю, Марью мы спасать уже не едем? Фух. Прямо гора с плеч.

— Между нами ничего не было, — поддерживая игру божился Иван.

— Я его лечила, — серьезно сказала Крапивка, но наткнувшись сонным взглядом на Полынь, тут же обратилась вихриком и материализовалась, обнимая измученную сестру.

— Это теперь лечением называется? Я все Марье расскажу! И пусть тебе будет стыдно! Если она тебя не пришибет, конечно.

— Только вздумай, — шутливо погрозил Иван кулаком. — Назад пойдешь пешком. — Он взглянул на обнимающихся и щебечущих на непонятном языке девушек. — Привел. Проблемы были?

— Почти нет. У них минус один. Прости, не сдержался. Этот урод ее изнасиловал. И судя, по ее состоянию не он один.

Иван заскрипел зубами и сжал кулаки. В глазах появился нездоровый злобный блеск, что только больше разгорался, когда Крапивка подвела сестру к мужчинам. В мастере росла праведная злость. Бить без пощады. Рвать и метать. Давить уродов голыми руками.

Это не люди, что так поступают с женщинами, пусть и не человеческими. Женщина, для настоящего мужчины, это в первую очередь мать. Священное понятие, за которое он должен встать горой, победить или умереть. Только нелюдь поднимет руку на женщину и мать.

Эти подонки нечисть. А нечисть нужно истреблять. Для этого его вырастили. Это с детства вбивали в голову наставники. Пора заняться прямыми обязанностями Мастера. Беспощадно истреблять нечисть.

— Они со всеми так поступают? — сквозь сжатые зубы спросил он у Полыни.

— Это как вы говорите: цветочки. Они и с вашими женщинами поступают также. Только их не заставляют смотреть, как расчленяют их еще живых сестер.

— Они еще и каннибалы?

— Кто? — одновременно спросили лесавки.

— Людоеды. Они едят себе подобных?

— Нет. Их второй после предводителя…

— Староста, — поправила Крапивка.

— Да, — качнула Полынь головкой с грязными, слипшимися волосами. — Он что-то ищет в телах наших сестер.

— Я его, падлу на куски порву! — рассвирепел Юра. — Полынь, давай я тебя освобожу.

Парень перечеркнул клеймо на ее плече. И измучанная лесавка исчезла. Около минуты ничего не происходило. И вот она явила себя вновь.

Красивая, стройная, сильная, высокая и абсолютно нагая, но уже лишенная всех увечий, словно богиня, она воинственно взглянула на присутствующих своим полынным взглядом. Волосы цвета меди, стремительным водопадом, заструились по узким, но сильным плечам.

— Я готова! — решительно произнесла она.

— Ты… это, оделась бы, — смущенно попросил Юра, к которому первому вернулся дар речи.

— Зачем? — спросила Полынь.

— Затем, что эти ублюдки не достойны такой красивой смерти! — вставая с кровати прошипел Иван. — Больше нет смысла таиться, — он достал флакон с зельем. — Ну что, каратели. Пора показать подонкам, где рыбоголовы зимуют!

В том бою, мужчинам даже свою удаль толком показать не удавалось. Они оказались на подхвате у двух смертоносных фурий, что оставляли за собой только кровь и куски обезображенного мяса.

Крапивка, как оказалось, тоже не просто глупенькая лекарка и калечить была способна куда сильнее, чем лечить. Полынь по — своему объяснила, что от нее требуется. Они взяли по два ножа каждая, и теперь скучающие охотники, лениво отстреливали набегающих с тыла наемников, что в панике метались в отсветах пожара, который устроил неуемный Гром.

— Блин, — брезгливо начал подмастерье присев рядом с наставником за перевернутой телегой, — я столько крови в жизни не видел.

— Вспомни Большую Зачистку, — ответил Иван, вкатив заряд картечи в мужика с автоматом, что хотел выстрелить в Грома, который в свою очередь рвал другого дико орущего наемника.

— До сих пор в кошмарах снится. Но все равно мне страшно. Руки дрожат. А это только две взбешенные лесавки, — потрясенно говорил Юра. — Мне кажется, если бы они захотели, то за день стерли человечество с лица земли. Только почему-то нас терпят.

— А к кому они тогда «погулять» ходить будут? — хмыкнул Иван. — К медведям или кинам? Мы вроде как посимпатишнее косолапых и собакоголовых. Вот и терпят.

— Вона чо! — воздел брови парень. — И все равно жуть, — скривился он глядя на вывалившееся из-за телеги, хрипящее, изувеченное тело.

— А ты мотай на ус, любитель лесавок. Представь, что с тобой, твоя ненаглядная сделает, если будешь ей изменять.

Среди какофонии кричащих в панике людей, выстрелов, и истошных воплей гибнущих страшной смертью наемников, стало резко чего-то не доставать. Исчезло низкое завывание и свист двух смертоносных вихрей. В подтверждение догадки под прикрытие телеги прыгнули две окровавленные с ног до головы, женские фигуры. Юра от испуга едва не выстрелил.