Руслан Темир - Пурпурный рассвет. Эпидемия

- Нифига себе! Ты их что, в газонокосилку засунул что ли? Вот это раскромсало. Уже зажило почти. Ты уверен, что надо перевязывать? Тут только дырки от швов остались, и те заживают, им воздух нужен, а ты под бинтами паришь.

Марк посмотрел на Джавида и почесал зудящие предплечья.

- Наверное. – Задумался, что дальше делать с руками, так как логическая цепочка снять бинты – обработать – намазать – забинтовать была прервана.

- Сейчас надо кожу простерилизовать, тут алкашка есть, можно ей протереть, и намазать чем-нибудь. О, у тебя тут даже Бепантен есть. Запасливый, сейчас сделаем.

Протерли руки принесенной из бара водкой. Джавид внимательно всматривался в лицо Сахарова, ожидая реакцию, но ни одна мышца не дрогнула на безэмоциональном лице. Мазать руки Марк не доверил, сделал это сам.

Закончив, подошел к ведру попкорна и закинул в рот сладкий шарик. Такой приятный и уютный вкус. Вкус возвращающий в прошлое. Афиши, очереди в кассу и за колой с попкорном, откидные сидения, рекламный блок перед фильмом. Всегда ходили в кино с Мирой. Это было их любимым хобби. Не пропускал ни одну премьеру, и после сеанса еще несколько часов гуляли по городу, доедая попкорн и обсуждая просмотренный фильм. Она всегда больше обращала внимания на актерскую игру и эмоциональный фон просмотренного, он же акцентировался на сценарии и режиссуре. Сейчас, когда голова опять стала ясной от таблеток, понял, что ждать дома никто не будет. Может быть только братья, если остались живы. Но ни сестры, ни родителей там точно не будет, как бы этого не хотел.

- Как тебе вообще это все? – Спросил Джавид, жуя попкорн и запивая газировкой.

- Это что?

- Чувак, ты застал конец света. Про это сняли столько фильмов, написали книг, песен. А застали это единицы, и ты один из них.

- Не знаю. Я особой разницы не увидел. – ответил Марк.

- В смысле? Какой разницы? – Джавид перестал жевать и уставился на собеседника.

- Для меня мир уже давно умер.

[1] Персонажи книги «Человек-Амфибия» 1927 года Александра Беляева

[2] Билли Миллиган – самый известный пациент с диагнозом «множественная личность» в современной психиатрии, прообраз персонажа из к/ф «Сплит» 2016 г.

[3] Отсылка к персонажу из фильма «Сплит» 2017 который страдал от множественных личностей.

30 августа.

Ростов –на – Дону.

Он шел по широкой алее, проходящей между двумя полосами разностороннего движения в самом центре города. Яркое солнце отражалось от фасадов зданий всех стилей, от ампира, русского классицизма и эклектики, до современного модернизма. Двухэтажные особняки царских времен, с лепниной, барельефами и высокими окнами, соседствовали с безвкусными громадинами из стекла и бетона. Зачастую дом, достойный звания памятники архитектуры, пошло перекрывали вывеска пивной или салона красоты. Просто гулял, без какой-либо цели или маршрута. Глазел на город. Крупные мегаполисы без людей выглядели как китайский карнавальный дракон, валяющийся на складе. Когда змеем управляют люди, он красив и величествен, паря в воздухе на потеху публике, но как только кончается карнавал, он становится грудой ненужной разноцветной бумаги, потерявший всякий смысл и предназначение, глупо и нелепо гниющей посреди пыльных коробок. Когда остаешься один, и можешь посмотреть на все взглядом зрителя, со стороны, не принимая участия, многое становиться глупым и нелепым. Все дорогущие машины и особняки, виртуальные нули на банковских счетах, что это дало человеку, умирающему так же, как и сотни миллионов других, сходя с ума от температуры и обезвоживания. Как будет выживать человек, всю жизнь посвятивший карьере банкира или политика, при этом не имея элементарных прикладных навыков, передвигающийся только с шофером, есть то, что приготовит повар или домработница, детей которого воспитывают гувернантки, привыкший платить за все, лишь бы не делать самому, что он будет делать сейчас, когда все богатство не имеет никакого значения, и деньги, это лишь бумага, которая даже не очень хорошо горит?

Еще одно из отделений известного «зеленого банка», двери сорваны с петель, внутри осколки стекла и раскуроченные банкоматы. Люди из второй волны зачастую ударялись в мародерство, еще не осознавая, что финансовая система это самое первое, что потеряет какой-либо смысл в умирающем мире. А вот не разграбленные аптеки, магазины для спорта и туризма, превратились в новое Эльдородо[1].

Солнце пекло как в середине лета, он предпочел оставить свою куртку на мотоцикле, даже в футболке жарко. Редкие облака изредка закрывали светило, но это не спасало. От края до края горизонта туч не наблюдалось, жара продлиться еще не один день. Посмотрел на небо, и подметил что родной синий цвет теперь кажется непривычным. За месяц фиолетового небосклона свыкся и перестал обращать внимание. Обычный цвет возвращался не сразу. Постепенно, день за днем, свод над головой терял насыщенность пурпура как увядающий ирис, и в один из дней заметил, что уже и непонятно какого цвета больше, голубого или сиреневого. Тогда еще скитался по столице, не понимая, что делать раньше. Встречал таких же потерянных, как и он, людей. Завидев незнакомца, как перепуганные зверьки, они тут же старались скрыться в лабиринтах белокаменной. В то время вокруг развернулась картина под стать кисти Брюлова[2]: человечество умирало, корчась в агонии вирусной эпидемии. Все, кого знал, любил, ненавидел, за шесть дней перестали существовать. Если верить источникам из интернета, то существовал мизерная доля процента выживших, предполагал, что это скорее догадки или крупица утешения, чтобы каждый заболевший надеялся на выздоровление, а не избавлял себя от мук своими руками. Вместе с людьми исчезли и все проблемы.

Общество просто исчезло, забрав все вместе с собой: социальные уровни, финансовое неравенство, политику и организованную жизнь того самого общества. Душа разрывалась между горем от потери близких и облегчением сброшенного ярма. Через пару недель, когда пришло полное осознание последствий катастрофы, горе отошло на второй план, первоочередной задачей стало выживание. Мир стал не был так благосклонен. Уже нельзя просто пойти в магазин и купить килограмм куриного филе, макароны и овощи, чтобы сделать на ужин пасту. Птицефермы обернулись в хоспис для пернатых, умирающих от голода и жажды. Система доставки продуктов встала без главного звена – человека. Разделочные и упаковочные цеха, морозильные камеры, магазины – все превратилось в атавизм цивилизации, разящие запахом тления и разложения. Продукты на прилавках покинутых магазинов гнили и плесневели. Морозильники, без электричества, превратились в склады гнилого мяса. Добыча пропитания стала более насущной проблемой, чем когда-либо в жизни.