Сергей Лукьяненко - Три дня Индиго [СИ]

Но вот за что скафандр можно было благодарить бесконечно — он обо мне заботился.

Я уж не говорю про то, что он впитывал все физиологические жидкости — кровь со шлема тоже как-то незаметно исчезла. И даже про то, что температура оставалась комфортной, не было ни жарко, ни холодно.

Он, похоже, ещё и поил меня. В какой-то миг в горле совсем пересохло, я мимолётно пожалел о том, что никаких поильников тут не предусмотрено… и вдруг жажда исчезла.

Может быть, чешуйчатая ткань прилипла к моей коже, вросла в неё, дотянулась до сосудов? Или тут действовали какие-то устройства, о которых я и не догадывался, направлявшие жидкость прямо в кровь или желудок?

Я не думал об этом.

Я прыгал, глядя на карту, где мерцали два огонька, красный и зелёный.

Видит ли моё приближение девушка Ника?

Жива ли Милана?

Я словно отключился от всего, кроме движения. Запретил себе думать о чём-то другом. Моя спасительная шпага превратилась в короткую дубинку с гардой, «склон» вёл всё ниже и ниже, Земля висела за спиной, и где-то там, в центре Москвы, ждала меня Дарина… которой я вновь изменил.

Мерзкая, трусливая мысль вдруг мелькнула в сознании: если Милана погибла, то этот безумный любовный треугольник, в котором я мечусь, исчез.

Нет, только не подумайте, что я этого хотел!

Но — мысль проскочила.

Если бы я верил в Бога, то подумал бы, что человек изначально склонен ко злу. Грехопадение, козни дьявола и всякое такое.

Но Бог и космические пришельцы как-то слабо совместимы, мне кажется.

Люди и без дьявола умеют быть мерзкими. Просто нам удобно перекладывать на других свои грязные мыслишки и делишки.

Я вдруг представил, как отреагировала бы Дарина, услышь она мою мысль о Милане. Да она бы отшатнулась с омерзением, не сомневаюсь!

Так что же, Изменённые лучше, чем мы?

Да. Наверное, лучше.

Может быть потому, что связаны Гнездом. Если Слуги — это эгоизм в абсолюте, безразличие к чужим мыслям и чувствам, то Изменённые — их полная противоположность. Нет, они не коллективный разум, не скованные единой волей разумные насекомые, но они чувствуют друг друга. И я это ощутил, когда был призван.

Только бы Милана осталась жива!

Я не пытался засечь время, да и не знал, способен ли на это скафандр. Может быть он и кофе мне мог сварить, да только как это понять, инструкция не прилагалась.

Но мне кажется, что прошло около часа, прежде чем пространство перед глазами неуловимо изменилось. Словно мигнул кадр на экране: вот я в очередной раз взмываю вверх, передо мной плоская унылая равнина; в следующий миг на ней появляется неуклюжая посадочная ступень «Орла», а за ней — вырастает из грунта тёмный купол чужого корабля.

Я вернулся в зону маскировки Инсека.

Каждый следующий прыжок я делал всё короче и короче, и то ли успел научиться такому передвижению, то ли мне просто повезло, но я даже ни разу не упал, остановившись метрах в пятидесяти от «Орла».

Привалившись спиной к трубчатой опоре, сидела Милана.

Выглядела она так, словно устала и присела отдохнуть. И задремала. Ну да, конечно…

Больше никого рядом не было.

Но красный огонёк на карте горел.

— Убери карту, — велел я скафандру. — И включи связь!

Огонёк погас. Наверное, это значило, что и связь возобновилась?

Я стоял и смотрел на девушку. Стекло её шлёма было равномерно-тёмным, непроницаемым.

Потом сказал:

— Не будем притворяться. Милана жива?

Из-за ступени вышла Ника. Как я её не видел раньше?

У Слуг есть какая-то маскировка?

А почему бы и нет? У монстров, нападавших на Гнездо, была.

— Хорошо прыгаешь, — сказала Ника. — Да, она жива, только неподвижна.

Как же это жутко выглядело! Молодая, красивая девушка, стоящая в безвоздушном пространстве на ледяных камнях. Летнее платьице… и тонкая плёнка воздуха вокруг.

А почему я её слышу?

И, кстати, как она слышит меня?

— Это хорошо, что ты меня слышишь, — сказал я. — Алекс не мог.

— Я подключилась к её скафандру, — ответила Ника, кивнув на неподвижную Милану. — Сильная технология, но любая технология уязвима… Алекс мёртв?

— Да, я его убил.

— Тогда я была совершенно права, сохранив ей жизнь, — сказала Ника с ноткой гордости. — Алекс был склонен недооценивать людей.

Она медленно пошла мне навстречу.

— Приближаться не надо, — сказал я. Встряхнул рукой — комок металла на эфесе вытянулся, вновь превращаясь в шпагу.

— Разобрался, — понимающе кивнула Ника. — Ясно. Максим, никакой взаимной симпатии мы не испытываем, притворяться не стану. Ты бы с удовольствием уничтожил меня. А я — вас обоих. Но у нас патовая ситуация. Учти, твою девушку я могу убить в любую секунду. Это — твоя уязвимость.

Я молчал.

— Моя уязвимость, — продолжала Ника, — твои возможности. Очевидно, Призыв дал тебе больше, чем мы думали. Я решила оставить девушку живой, пока не станет ясно, убил ли тебя Алекс. И это было правильным решением. Теперь у нас есть предмет для торга.

— Да ну? — удивился я.

— Как ни странно, наши интересы могут и совпадать, — Ника улыбнулась. — Немного времени у нас ещё есть. Десять минут для разговора, хорошо? И примешь решение.

— Что с Миланой? — спросил я.

Ника улыбнулась. И в тот же миг Милана дёрнулась, попыталась подняться на ноги. Её отнесло от опоры «Орла», она упала на четвереньки, неловко поднялась, взмахнула руками, удерживая равновесие.

— Да всё с ней в порядке, — сказала Ника. — Я контролирую её скафандр, понимаешь? Он и не давал ей двигаться. Можешь подойти.

Стараясь не приближаться к Слуге, я сделал несколько шагов к Милане. Я уже видел, что она жива, видел её лицо за посветлевшим стеклом шлема. Я даже успел кивнуть ей и поймать ответный взгляд, беспомощный и яростный — Милана вновь застыла, теперь стоя, а стекло шлема вновь стало непроницаемо-чёрным.

— Поговорим? — спросила Ника.

— Давай, — согласился я.

Нике я не верил ни на грош. И во взаимные интересы не верил тем более.

Но выбора у меня не было.

Странный это был разговор — в самой знаменитой точке бывшей Луны, рядом с кораблём Инсека и посадочной ступенью «Орла».

Мы с Миланой, в своих опереточных скафандрах, и девушка Ника, стоящая в вакууме в тоненьком летнем платье.

— Чтобы внести ясность, — сказала Ника. — Вы мне не нравитесь не по личным мотивам. То, что вы мутили с Инсеком и Прежними, защищая Гнездо, меня не касается. Мы в той заварушке не участвовали.

— Тогда откуда ненависть? — спросил я.

Ника тихо рассмеялась.

— И впрямь, откуда? За что можно ненавидеть ухоженного мальчика-мажора, у которого всё в жизни схвачено? За что можно ненавидеть смазливую и умную тёлку, отбоя не знающую от парней?

Я смотрел на неё, ничего не понимая.