Сергей Панченко - Ветер

По расчетам Терехина, максимум через пятьсот километров должны были начинаться казахстанские степи. Это значило, что шансы встретить людей в горах стремительно падали. Обратно они собирались возвращаться по восточной стороне Уральских гор, и если людей они не найдут, на следующий год придется отправляться на Средне–Сибирское плоскогорье, а конкретнее на плато Путорана. Терехину хотелось верить, что его дочь все-таки наплевала на предостережения отца и отправилась в поход на плато, где возможностей выжить было гораздо больше, чем в родном городе.

Ясное утро быстро сменилось хмурым днем. Что-то внутри грязных туч происходило. Молнии едва просвечивали сквозь облака, но гром докатывался до людей в полную силу. Команда затаилась в ожидании сильной грозы. Как назло, на горизонте не было видно ни одной горы, к которой можно было бы пристать и переждать непогоду.

- У нас таких гроз не бывает. – Сказал Гарифулин, подразумевая, что у нас - это на Новой Земле.

Терехин на самом деле не помнил, чтобы небо так гремело и трясло, что кожей ощущались эти могучие процессы. Потемневшее небо приблизило горизонт. Порыв ветра поднял волну, ударившую в борт шлюпки.

- Ставим лодку навстречу волнам, а то перевернемся. – Приказал Терехин. – Наденьте на себя жилеты на всякий случай.

Команда подчинилась. Терехин тоже натянул на себя оранжевый жилет, добытый на каком-то норвежском рыболовецком судне. Ветер крепчал, поднимая волны все выше и выше. Лодку качало на волнах, как качели. Команда старалась удерживать лодку поперек волн. Плыть куда-то в такую погоду было бессмысленно.

Виктор заметил, как Верещагин бросил грести и пристально уставился куда-то по правому борту. Терехин посмотрел туда же. На фоне темнеющего неба на горизонте появилась более темная аномалия. Вначале Терехин подумал, что это стена дождя, проливающаяся из тучи, но было в ней что-то непохожее на стену дождя. Терехин физически ощутил опасность, исходящую от природного явления.

- Ты чего, командир, привидение увидел, что ли? – Гренц перехватил его тревожный взгляд.

- Мне вон та хрень на горизонте не нравится. – Терехин махнул в сторону темной полосы.

- Да это ливень. Он быстро кончится, не успеет до нас дойти.

- Я тоже сначала подумал, что это ливень. Но ты присмотрись к его краям, они шевелятся.

Вся команда уставилась на края темной полосы. Действительно, если внимательно присмотреться, то полоса играла своими боками и казалась она ближе, чем можно было подумать сразу.

- Там еще, смотрите, такая же полоса. – Гарифулин показывал правее.

Еще две темные полосы проявились на более светлом фоне неба. Самая тонкая полоса из них извивалась змейкой.

- Это смерчи. Разворачиваем шлюпку и уносим ноги отсюда. – Терехин первым налег веслами на один борт.

Волна сильно накренила лодку, чуть не перевернув ее. Однако маневр удалось завершить, после чего команда дружно налегла на весла. Не все поверили командиру, но посчитали, что лучше будет перестраховаться. Какое-то время команда не оборачивалась назад. Ближе всех к корме сидел Гренц, и его крик заставил всех обернуться. В какой-то сотне метров от них вращался огромный столб смерча. Он приближался.

Его низкое гудение едва пробивалось сквозь шум ветра и грохот бьющихся о борта шлюпки волн. Команда, словно получив укол адреналина в сердце, утроила усилия. Шлюпка прибавила ходу, но низкий шум сзади нарастал. Он уже перекрыл звук ветра и волн и стал доминирующим. Терехин боковым зрением видел, как темнота обходит лодку со всех сторон. Верещагин обернулся. В его глазах застыл ужас. В зрачках его отражался смерч.

Лодку вначале захватило течением и понесло по кругу.

- Бросайте весла и хватайтесь за все, за что сможете! – Терехин бросил свои весла и ухватился обеими руками за банку, на которой сидел. Остальные последовали его примеру.

Ветер рванул шлюпку, словно в ней не было никакого веса. Терехин почувствовал, как его пытается оторвать от лодки, как тугие струи воды бьют его по телу. Он услышал чей-то крик, и спустя минуту догадался, что кричит сам. Потом вода попала ему в рот, и он закашлялся. Ему с трудом удалось отдышаться. Едва он это сделал, как снова наглотался ее. Виктор Терехин потерялся. Он не мог точно сказать, что с ним происходит в настоящий момент. Лежит ли он неподвижно, или все еще крутится в вихре смерча, как в центрифуге. Сознание почти отделилось от рецепторов тела и ждало, когда можно будет покинуть его навсегда.

Последнее, что ощутил Виктор, это был удар. Он его не почувствовал, просто осознал, что тело со всего маха вошло в воду. Руки рефлекторно забили по воде, подчиняясь инстинктам, и вытянули тело на поверхность. Наверное, Терехин потерял сознание. Он открыл глаза, когда почувствовал, как солнце светит через веки. Никакого смерча не было и в помине. Стояла ясная погода. Из всего экипажа лодки на волнах был только он. Голова кружилась. Виктор закрывал глаза, думая, что делает это от слабости, на самом деле он терял сознание.

Очнувшись в очередной раз, ему показалось, что он видит плот. После пережитого могли явиться и ангелы, и кто угодно, так что сразу он не поверил. Терехин хотел крикнуть, но из глотки вылетел шипящий хрип. Горло сразу начало саднить. Виктор вспомнил про пистолет Макарова, что взял с собой на всякий случай. Пистолет оказался в кобуре. Терехин вынул его, но выстрелить не смог. Пистолет давал осечку.

Отчаяние снова отключило сознание. Когда Виктор пришел в себя в следующий раз, то увидел, как плот почти зацепил его. Терехин ухватился свободной рукой за борт, а той, которая еще сжимала пистолет, принялся стучать по железному корпусу плота. Когда он услышал человеческую речь, сознание с чувством выполненного долга снова покинуло тело.

Минул еще один год. Природа постепенно счищала со своего «лица» последствия катастрофы. Тучи становились прозрачнее. Времена года возвращались к своему привычному чередованию. Теплые лета, как и предполагал Матвей, привели к еще более бурному росту водорослей. Требовалось составление лоцманских карт, с проходами между обширными полями водорослей.

Прогреваемая лучами солнца вода стала благодатной средой для размножения микробов. Запах сероводорода стал настолько привычным, что его перестали замечать. Северные и западные ветра еще уносили его прочь от Черной пещеры, но в тихую погоду запах становился нестерпимым. Стоя на краю площадки перед пещерой и глядя на водный простор перед собой, в одну минуту можно было увидеть до трех мест, откуда вырывался газ. Горбуновым становилось все очевиднее, что в новую зиму им точно придется менять дом.