Антон Текшин - Застрявший в Великой Пустыне [СИ]

Потомки космических путешественников? Но почему к ним до сих пор не прибыли более развитые собратья? Одиночные «даюханы», вроде нас, не в счёт – толку от них никакого.

Тем временем погонщикам удалось заставить подняться гигантское существо на ноги, направив его к последним контейнерам. Там ему снова позволили улечься на брюхо, но на этот раз лишь для того, чтобы людям было удобнее закреплять груз на его широких боках. В холке он достигал никак не меньше шести метров, так что вопрос, как такого мордоворота затрамбовали в трюм, оставался открытым.

Когда с погрузкой было покончено, наконец-то вспомнили и про рабов. Последних чистюль спешно выгнали из воды, заставляя одеваться буквально на ходу, после чего всех погнали к той самой груде тюков. Последним прибрежную полосу покинул беловолосый лидер Хат, который напоследок перебросился несколькими фразами с оставшимися на барже людьми, которые вовсю стучали молотками, приводя в порядок палубу. Слов я не расслышал, но вряд ли там было что-то интересное.

Из обрывков фраз надзирателей, что смог переварить мой транслитер, становилось понятно, что судно уплывёт со следующим приливом. Ждать нас никто не будет.

Всего в пешую экспедицию отправились семнадцать пустынных охотников и двадцать два невольника. Нам всем выдали по одному тюку, оказавшемуся скрученным пустым рюкзаком, а также ворох рваных тряпок. Их растащили, будто халявные акции «Эйпл», едва ли не отбирая друг у друга силой. Глядя на этот ажиотаж, я тоже нахватал себе побольше, пока надзиратели не стали разгонять палками сцепившиеся парочки. А ведь они сами же породили беспорядок, бездумно скинув тряпьё в одну кучу.

У меня тоже попытались выхватить добычу, но я не зря в своё время посещал уроки борьбы вместе с кавказскими приятелями. Резко пригнулся, пропуская жадного мужичка над собой, а затем так же стремительно выпрямился. Даже руки не понадобились, только спина. Невольник кувыркнулся, впечатавшись заросшей мордой в песок, а выпавшие из его рук тряпки тут же расхватили остальные.

На этом распределение ресурсов между рабами закончилось. Самым нерасторопным и слабым почти ничего не досталось. А больше всего ожидаемо нагрёб шипастый детина, умудрившийся в короткой потасовке уложить троих. Хорошо, что не летально.

Но что дальше делать с этим добром я не имел понятия, поэтому устроился чуть поодаль, внимательно наблюдая за остальными. Как оказалось, обрывки использовались на манер обмоток – местные старались покрыть ими как можно большую часть тела. Не забывали опытные рабы и про собственные браслеты, обкладывая их с внутренней стороны, а самые богатые мастерили из остатков подобие чалмы на голове.

Почти все охотники щеголяли широкими плетёными шляпами, дававшими тень не хуже зонтика, а вот нам такой роскоши не полагалось. Вспоминая, как мы страдали от солнечных лучей в добротной туристической одежде, я подошёл к новому облачению со всей возможной тщательностью. Конечно, мне не хватало мастерства в наматывании примитивных портянок, но обширный запас материала это немного компенсировал. Хуже всего получился головной убор, и после нескольких неудачных попыток я просто выбрал самый широкий лоскут и подвязал его обрывком верёвки на манер арабской куфии. Те тоже преимущественно в пустыни живут, так что знают в этом деле толк.

Хорошо, что меня в тот момент не видел никто из знакомых – вот бы смеху-то было… Владелец многомиллионного состояния борется с бомжами за их обноски! Такой заголовок просто обречён на успех. Только сомневаюсь, что большинство из них на моём месте сами бы дожили до подобной делёжки. А у меня это получилось, и я не собирался останавливаться на достигнутом.

Отвратительно, неудобно? Да, вашу мать! Всё именно так, если не хуже.

Меня просто колотило от омерзения, когда касался этого вонючего тряпья. Но, увы, другого способа здесь выжить не предусмотрено. Или ты можешь пересилить себя, или ты труп. Вот в руках у растерянной Маши Ксандиновы осталось лишь несколько жалких обрывков, потому что она не стала с воем выцарапывать их у других, как поступили остальные женщины. Но пока я прикидывал, сколько смогу ей выделить без ущерба для себя, девушка внезапно подсела к шипастому верзиле.

Даже в нынешнем плачевном состоянии она оставалась вне конкуренции среди местных «красоток». И это не могло упустить из виду даже такое страшилище, покрытое костяными струпьями с ног до головы. Хотя я всё равно удивился, когда Арх спокойно поделился с ней доброй половиной своих тряпок. На этот раз у землянки никто не стал ничего отбирать – все вокруг предпочли не замечать находчивой девицы. Маша победно вскинула подбородок и принялась готовиться к путешествию по пустыне, а её новый спутник, сложив один плюс один, снова со злобой уставился на меня.

– Совет вам, да любовь, – отмахнулся я, не забыв перевести это на местный язык.

Тупорылый агрессор изобразил крайнее мысленное усилие на чешуйчатом лице, и после небольшой паузы предупредил:

– Держись подальше, иноземец.

Я предпочёл не уточнять, от кого именно. Мне с ними обоими явно не по пути. С одной стороны, интересно поделиться размышлениями с кем-то образованным и понимающим, но с другой – Маша сама предпочла от меня максимально дистанцироваться. Гоняться за ней, словно ревнивый куколд, я не собирался. Это в романтических произведениях попавшие в неприятности герои сближаются, вплоть до роковой любви, а мы же наоборот – испытывали друг к другу всё большую неприязнь. Если между нами и существовал магнетизм, то строго однополярный.

Увы, но романтика не имеет ничего общего с реальностью.

Автор - М. Звенигородский, aka Rumpelstiltskin

Я уже далеко не в первый раз путешествовал по пустыням, но раньше предпочитал передвигаться исключительно на комфортабельных джипах. С кондиционером и прочим «фаршем». Единственная моя поездка на самодельном гоночном багги мне совсем не понравилась – пыльно, грязно и душно.

Почти, как сейчас, только в разы хуже.

Мы брели по раскалённому песку в примитивных шлёпанцах с широкой деревянной подошвой, стараясь при этом держаться в тени тягловых животных. Те, кто не поспевал за ними, рисковал заработать тепловой подзатыльник. И если рабовладельцы могли перевести дух в сёдлах, то нам подобная роскошь не светила. Максимум – удар палкой для пущей бодрости.

Местная звезда пекла немилосердно, будто поставила перед собой цель всех нас заживо поджарить. Когда я узнал, что её название переводится как Матерь, у меня едва не случился приступ истерического смеха. Такую горячую мамочку ещё нужно поискать!