Филип Фармер - Долгая тропа войны [= Долгая дорога войны, Тайник из космоса]

— Эй, ребята, придется вам отпустить Бенони, — сказала она, смеясь, чтобы не разозлить мужчин. — Я уверена, что ему до смерти хочется пойти к Аврезам. А они сочтут нашего мальчика крайне невежливым, если он не отправится к ним в гости в течение нескольких мккут.

Бенони с благодарностью посмотрел на мачеху. Всего лишь шесть лет назад она заменила ему мать, а Бенони любил эту женщину как родную.

Отец выглядел разочарованным и хотел уже возразить, но мать опередила его: — Я не прошу многого, Хози, ты же знаешь. Ведь Бенони уже давным-давно хотел удрать. Неужели ты не помнишь себя в восемнадцать лет?

— Ладно, иди, жеребчик, — усмехнулся отец и похлопал сына по плечу. Но не слишком задерживайся. Помни, что посвящение может начаться в любую минуту! А до этого момента ты еще должен переделать кучу дел.

Мать нахмурилась, и Бенони почувствовал угрызения совести. Он помнил, как она рыдала два года назад, когда старший брат ушел на свою первую и последнюю тропу войны.

Бенони извинился, поцеловал мать и пошел в конюшню. Там он надел гравированное золотом кожаное седло на Красного Сокола — великолепного чалого жеребца. Затем вывел коня во двор, крикнул племянникам, чтобы те открыли парадные ворота, и вскочил в седло.

Не успел юноша опустить ноги в стремена, как услышал крик глашатая.

— Подожди минутку, Бенони Райдер! У меня есть для тебя сообщение от Совета Кемлбека!

— Глашатай Чонз! Какое сообщение? Надеюсь, ты принес хорошие вести, сказал Бенони, еле сдерживая Красного Сокола, нетерпеливо переступающего на месте.

— Хорошие или плохие — советую принять их к сведению, — ответил Чонз. Только что я передал такое же сообщение Джоелу Вандерту. И он, не раздумывая, поклялся на Затерянных и Найденных Книгах, что подчинится указаниям Совета.

— Да? — удивился Бенони. — Я слушаю.

— Вожди прослышали о ссоре между тобой и Джоелом Вандертом и о последствиях вашей перепалки. Вожди посовещались и решили, что вы оба несомненно встретитесь в доме Дебры Аврез. Где, возможно, попытаетесь пустить друг другу кровь. А потому, чтобы сохранить вас в здравии для борьбы с навахо — разрази их гром, — Совет запрещает Джоелу и тебе, Райдер, видеться с девушкой до возвращения с тропы войны с добытыми скальпами врагов. И тогда, когда вы станете настоящими мужчинами, несущими ответственность за свои действия, можете делать что пожелаете. Но до тех пор… ты слышишь?

— Да, — угрюмо кивнул Бенони.

Чонз въехал на лошади через ворота и поравнялся с юношей. Затем глашатай вытащил книгу в кожаном переплете.

— Положи правую руку на Книгу и поклянись, что подчинишься Совету.

Какое-то мгновение Бенони медлил. Полная луна, показавшаяся из-за далекой горы Суеверий, осветила юношу, и стало видно, как он скрежещет зубами.

— Давай, сынок, — подбодрил Чонз. — Я не могу ждать всю ночь. Кроме того, ты же знаешь, что Совет желает тебе только добра.

— Но могу ли я увидеть ее хоть раз, до того как уеду? — спросил Бенони.

— Нет, если только не поедешь к Дебре домой, — ответил Чонз. — Отец запер ее в доме. Старик Аврез слегка свихнулся. Говорит, что ты и Джоел опозорили его дочь, обсуждая ее на публике. Если бы до посвящения было еще много времени, он бы выпорол вас обоих.

— Ложь! — воскликнул Бенони. — Я даже ни разу не упомянул ее имя! Это все Джоел! Так не честно!

Затем Бенони положил руку на книгу: — Клянусь Найденным и Затерянным Заветом, что подчинюсь предназначенным мне указаниям Совета.

— Вот и молодец, — сказал Чонз. — Удачи тебе на первой тропе. Храни тебя Господь.

— И тебя, — сказал Бенони. Он проводил взглядом удаляющегося высокого и худого глашатая, а затем завел Красного Сокола обратно в конюшню. Юноша расседлал жеребца, но не пошел в дом сразу. Он хотел сначала заглушить в себе ярость, которая только разгоралась, подогреваемая образами Дебры и Джоела. Тогда Бенони стал придумывать всякие изощренные наказания, которым подвергнет ненавистного соперника, если тот когда-нибудь попадет ему в руки, — и почувствовал себя немного лучше. Юноша вернулся в дом и объяснил, что случилось. К счастью, никто не стал шутить над происшедшим. Отец и зятья принялись рассуждать о вражде между Райдерами и Вандертами, особо смакуя кровавые подробности некоторых сражений во имя чести, которые происходили в далеком и недавнем прошлом между семействами Финикса.

До сих пор старшее поколение семей Бенони и Джоела поддерживало хорошие отношения. Они ходили в одну и ту же церковь и жили всего в нескольких кварталах друг от друга.

Главы семейств вели совместный и взаимовыгодный бизнес.

— Если бы Питер Вандерт входил в наш клан, — сказал старший Райдер, мы могли бы передать спор на рассмотрение Внутренней Ложи. Но, увы, такой вариант отпадает. И вообще, ничто не заставит нас взяться за оружие, пока мальчики не вернутся. А тогда все будет в руках Господа. Этот Джоел такой задира — с самого детства от него одни неприятности. Хотя надо отдать должное этому сорванцу — никто не кидает копье лучше его.

Мужчины принялись осыпать Джоела бранью. Бенони не поддержал их. Было бы некорректно обливать соперника грязью вместе с остальными присутствующими. Кроме того, он даже вспоминать не хотел об этом недоумке, а хотел думать о Дебре.

Немного подождав, Бенони извинился и пошел наверх в свою комнату. Там он намочил полотно и завесил окно, в надежде, что ночной ветер станет прохладнее и ему удастся забыться сном. Целый час Бенони беспокойно метался и ворочался, тщетно пытаясь не думать о Дебре, и в конце концов заснул.

Бенони снилось, что его захватили навахо. Враги как раз собирались вылить на него огромный котел с кипятком, а затем приступить к другим страшным пыткам; чтобы Бенони прочувствовал, что означает целый котел с бурлящей водой, навахо для начала пролили на него несколько обжигающих капель.

Этим мучители также пытались лишить юношу присутствия духа и заставить его молить о пощаде.

Но Бенони мысленно поклялся, что будет вести себя как мужчина, истинный финикянин, и заставит врагов уважать себя. Когда все уже будет кончено, навахо пошлют в Финикс сообщение, что белый юноша, Бенони Райдер, геройски погиб.

И соотечественники сочинят в его честь песню. Об этом узнает Дебра. Она будет рыдать, но и гордиться им. И Дебра станет презирать Джоела Вандерта, когда тот придет добиваться ее благосклонности. Она позовет отца и братьев, которые с позором выпроводят Джоела из дома и спустят на негодяя собак.

Бенони проснулся и увидел профиль матери на фоне залитого лунным светом окна, завешенного марлей. Она сидела на кровати, склонившись над сыном; слезы капали Бенони на грудь.

— Что случилось? — спросил он.