Дональд Маккуин - Воин

В шлюпках все застыли, уставившись с отвисшими челюстями на белый дым, поднявшийся над берегом.

— Я решил, что наконец получил на это право, — произнес Леклерк.

Упавшая за кормой стрела вывела из оцепенения старшего в команде, и он отдал команду грести. Гребцы заработали с удвоенной энергией.

Луис обратился к Конвею:

— Пусть это послужит тебе уроком. Никогда не доверяй тому, кто утверждает, будто ему нравится жить среди куриного дерьма. Не иначе, мошенник затевает какую-то пакость! — Он рассмеялся собственной шутке, но в этом смехе Мэтт уловил нотки грусти. Взглянув на рассеивающийся над берегом дымок и выживших Оланов, пытавшихся спасти товарищей, Леклерк тяжело вздохнул. — Еще один побег. И еще один вклад в прогресс человечества, да, Мэтт?

Конвей и сам был бы рад узнать ответ на этот вопрос.

Каждые несколько лет на землях у границы Харбундая с Олой начиналось движение. Людские потоки текли на север с постоянством приливов и отливов. Но срывали с насиженных мест людей не притяжение луны и не смена времен года — движущей силой было предчувствие войны.

В этом году в самом начале весны Харбундай вновь окутал густой туман тревожных слухов о войне, хотя стычек на границе было меньше, чем обычно. Но жители пограничных районов научились предвидеть беду, как животные — землетрясение.

Их исход в этом году был таким же полным, как и в прежние годы, а новые соседи встречали переселенцев не более приветливо, чем стаю диких собак. Подобная жизнь выработала у извечных беженцев почти что врожденное чувство вины, которое во многом было причиной их трусости и хитрости, ставших притчей во языцех.

Когда бы ни приходили они на север, их соотечественники демонстрировали свое моральное превосходство, безжалостно поднимая цены на все самое необходимое. В ответ беженцы воровали все, что попадалось под руку. Они крали ради пропитания, а утолив голод, крали ради наживы. Когда уже не было никаких поводов для кражи, они воровали, дабы не отвыкнуть.

В своем доме исцеления Сайла едва справлялась с наплывом больных с переломанными костями, синяками и разбитыми головами, как из беженцев, так и из местных жителей.

Гэн пытался решать возникавшие проблемы, разъезжая по южным владениям барона, улаживая споры и разбирая жалобы. Доверие к нему росло с каждым днем. Вскоре к Мурдату уже направляли гонцов с просьбами о помощи. И среди беженцев, и среди их невольных врагов шла молва о справедливости нового вождя, сравнимой лишь с его железной волей. С гордостью рассказывали о проявляемой им заботе и с благоговейным трепетом о том, что приезжает он безо всякой охраны, не считая постоянного спутника Класа, словно им двоим на лошадях с горящими глазами и тремя собаками не страшны никакие враги.

Действия Гэна приветствовали все, кроме, пожалуй, самых жадных торговцев. Он устраивал лагеря, где расселялись беженцы, позволяя им выбирать лидеров. Он открывал рынки, где можно было покупать продукты по справедливым ценам. Волки помогали переселенцам строить жилища, а их жены — по настоятельному предложению Гэна — обучали женщин из пограничных земель основам врачевания. Появлялись в этих местах и вербовщики из отрядов Волков, поскольку Гэн все большую ставку делал на добровольные войска. И хотя крепких юношей среди беженцев было немного, те, кто принимал присягу, служили верой и правдой, желая отблагодарить за заботу об их близких и доказать свою пригодность к ратному делу.

Барон Джалайл не скрывал своего удовлетворения.

— Никогда столько народу не переселялось на север, — сказал он Гэну, когда они вместе шли по суетливо-шумному в утренние часы лагерю Волков. — И никогда их проблемы не решались так мирно. Ты славно поработал.

Гэн поблагодарил, раздумывая, не наступил ли тот благоприятный момент, которого он ждал. Он решил попробовать.

— Я хочу тебя кое о чем попросить, благородный Джалайл. Мне нужно твое разрешение направиться в Малтен. Мы сможем выступить через два дня.

Барон Джалайл нахмурился:

— Речь шла о том, что вы выступите через неделю. Благородный Малтен может быть не готов.

— Совершенно верно. Второй говорит, что в Малтене замолчали его лучшие осведомители. А один из его агентов перед возвращением домой заметил за собой слежку. Я не доверяю «благородному».

— Ты сомневаешься, что он действительно желает занять место своего брата? — Барон Джалайл постарался смягчить сарказм в голосе.

Гэна, казалось, не смутил этот вопрос.

— О, в этом я как раз доверяю ему полностью. Чего не могу сказать обо всем остальном. Если он наш союзник, то не обидится, если мы появимся немного раньше. А если он в сговоре с королем, то я рискую оказаться лицом к лицу с их объединенными силами.

— А зачем ему утруждать себя такой сложной засадой? Можно ведь просто обо всем договориться с королем.

— Не знаю. Здесь возможны самые разные варианты. — Гэн снова оживился. — Я хочу спутать его планы, вынудить ошибиться и тогда нанести быстрый удар.

— У тебя есть свои агенты для сбора нужных сведений? — сухо заметил барон, но лицо его при этом искривила довольная усмешка.

Гэн вспыхнул:

— Я не охочусь на земле Второго, барон. Если б я ему не доверял, то прямо сказал бы об этом.

— Конечно. Просто иногда ты так быстр, что диву даешься.

Это было еще одно язвительное напоминание о ночном марше перед битвой на Медвежьей Лапе. Похоже, ему придется расплачиваться за то решение до конца жизни. И все же было неприятно выслушивать намеки на то, что он не до конца откровенен.

Неожиданно перед его взором появилось оружие подкупа, сверкая и поворачиваясь перед ним всеми каменьями и золотом. Гэн встряхнул головой, прогоняя это наваждение. Барон встревоженно посмотрел на него:

— Тебя что-то беспокоит?

— Ничего особенного. Так ты дашь мне разрешение? Если ты направишь вестника с сообщением о нашем походе, у Малтена не будет оснований обвинить тебя в обмане.

Барон задумался, затем тяжело вздохнул:

— Да. Если ты считаешь это необходимым, я даю тебе разрешение.

Поблагодарив его, Гэн продолжал сопровождать барона некоторое время, чтобы не выглядеть невежливым, а затем свистнул собакам. Те прекратили свои игры, бросившись к хозяину. Гэн любил наблюдать за ними в такие минуты, когда они мчались бок о бок мощными прыжками, взметая перед собой комья грязи. Разинув пасти, собаки смотрели только на него, будто ничего другого вокруг не существовало. Но Гэн знал, что они следят и друг за другом, стараясь первыми добежать до хозяина. Побеждал всегда Раггар. И не потому, что был вожаком, — как раз здесь они соревновались честно.

Но сегодня произошло то, от чего у Гэна перехватило дыхание. Ему хотелось закричать, чтобы собаки остановились. Повернуть вспять их бег, повернуть вспять время.