Дональд Маккуин - Ведьма

— Кто объявит, барон? — дерзко прервала речь мужчины Джалита. — Ты? Или рыболовный крючок Слез Нефрита? Если Гэн Мондэрк узнает о твоем плане, то с тобой обойдутся значительно хуже, чем ты обещаешь мне.

— Остановитесь, оба, — произнесла настоятельница еле слышным, ломающимся голосом, но ее замечание достигло цели. Ондрат и Джалита замолчали, ощерившись, как разъяренные коты. Настоятельница продолжила: — Мы зависим друг от друга. И Мурдат, и эта отвратительная ведьма Скэнов угрожают вам обоим. Джалита, ты расскажешь нам все, что та знаешь о планах Гэна. Барон передаст эти сведения Скэнам, а они в свою очередь — Летучей Орде.

Джалита подняла руку, останавливая настоятельницу:

— Вы не догадываетесь, что Слезы Нефрита затевает против вас?

— Ее планы — чепуха, — ответил Ондрат, — как только Скэны, Летучая Орда и Мондэрк обессилят друг друга, истинные правители этой земли ударят мечами им в спину. Олой будут править Оланы. Все еретики будут уничтожены.

— Но самая главная из еретичек уже вылетела из гнездышка. Ты спас ей жизнь. Объясни почему.

Побледнев, Ондрат сузил глаза и привстал со стула. Его меч со свистом вышел из ножен. Джалита съежилась от страха. Ондрат был разгневан, его грубый голос метался по комнате:

— Так случилось, что ты нужна мне, но, если ты когда-нибудь потребуешь от меня объяснить тебе хоть что-нибудь еще, я отрублю тебе голову. Поняла? — И он провел поблескивающим острием по груди девушки от горла к животу.

Скованная ужасом, Джалита лишь кивнула, у нее перехватило дыхание.

Меч неохотно вернулся на свое привычное место. Барон продолжал:

— Сайла жива не по моей милости. Кое-кто более высокопоставленный, чем наша уважаемая настоятельница Фиалок, приказал мне ликвидировать анти-Церковь. Но вы обе должны засвидетельствовать: я никогда не нанесу удара Жрице. Только не моей рукой. Я повинуюсь. Если незаконнорожденный раб и какой-то торговец когда-нибудь заполучат меч, ведьма будет убита. Сайла подняла шум, мне пришлось избавиться от них. Чтобы сохранить свои бесполезные шкуры, они сказали бы обо мне все. Если Сестра-Мать обвинит меня в том, что я не покончил с Сайлой, вы уверите ее, что мне помешали свидетели.

— Мы будем рады подтвердить это. — Взгляд настоятельницы пылал злобой.

Барон издал странный, хрюкающий звук, принимая сомнительный ответ, и сказал:

— Несмотря ни на что, милая Джалита, мы уже многого достигли. Меня признали среди раболепных отбросов, окружающих сейчас Мондэрка. Два мертвеца и ведьма дают мне возможность свободно общаться с тобой. Если ты не захочешь помогать мне, подумай о том, что Скэны сделают с тобой и твоей матерью. Или о том, что ты получишь в случае нашей победы. Мы будем невероятно щедры.

Дружелюбие убийцы. Джалита не стала долго раздумывать:

— Я уже обещала настоятельнице, что буду помогать ей. — Девушка повернулась: — Я не могла рассказать тебе ничего о Слезах Нефрита. Мне было стыдно. Я не знала, что мне делать. — Вновь обратившись к барону Ондрату, она продолжала: — Есть один человек, вам стоит опасаться его даже больше, чем Слез Нефрита, — это ее сын, Лорсо. Если он узнает, что я нахожусь здесь по поручению его матери, он отправит нас к Сосолассе. Он — Поработитель, и его взгляд несет смерть. — Джалита сделала паузу, позволяя собеседникам переварить услышанное. — Кто бы ни правил Олой, мне наплевать, но Церковь должна быть сохранена.

— Разумеется. — Ондрат нервно вскочил. Когда он поймал полный холодного неодобрения взгляд настоятельницы, его лицо изобразило воодушевление. — Церковь — все сущее для всех сущих.

Он машинально осенил себя Тройным Знаком, другой рукой поправляя свою накидку.

Уже возле двери барон вновь обернулся и бросил прощальный взгляд на Джалиту:

— Ты необычайно хороша. Я могу взять тебя к себе, когда все закончится.

Последняя фраза поразила Джалиту. Отрывистый кашель настоятельницы вернул девушку к происходящему. Смешавшись и покраснев, она негромко ответила:

— Я не заслужила такой чести, барон, но я сделаю все возможное.

— Так-то лучше, — проворчал Ондрат, — это больше к лицу воспитанной женщине, чем весь этот шумный вздор. Гораздо больше. — Тяжелая дверь захлопнулась с глухим стуком.

Густой плевок Джалиты вонзился в дверь, словно блестящий дротик. Она повернулась к вздрогнувшей настоятельнице:

— Ты говорила, что я буду работать с тобой, а сейчас выставила меня перед этой тварью.

— Не я, Скэны выбрали его как человека для связи с тобой.

— Я не собираюсь вынашивать его детей. Не допусти этого.

— Для тебя он не представляет опасности, хотя любая другая женщина в Оле сочла бы такое предложение удачей. Все бароны захотят тебя, как только уедет Гэн. У тебя не будет возможности выбирать, но я буду помогать тебе, насколько это в моих силах.

— Удачей? Мерзавец. Он пытался убить Жрицу. О, ее отлучили. Подумай, он способен убить любую из нас, если ему покажется, что добыча ускользает из рук. Вот она, твоя «удача». Задумайся, как он и его убийцы узнали, что Сайла вышла этой ночью? И, кроме того, почему она вышла? Ты говоришь, удача. Это больше похоже на покаяние, сестра.

Настоятельница поспешила проститься и торопливо спустилась в узкий каменный зал. Она откинула капюшон, высоко подняла голову, напоминая себе, что служительницы Церкви не испытывают страха. Ген Мондэрк нарушил старые законы. И он должен ответить за это.

Сайла встала с садовой скамейки осторожно, как человек, недавно перенесший болезнь и еще не вполне оправившийся. Все настаивали на ее скорейшем возвращении. Дни для нее тянулись слишком медленно, не принося перемен. Женские торговые общины нуждались в ее помощи, нехватка продовольствия и ожидание приближающейся войны привели к маниакальному накоплению запасов. Жены Волков хотели разрешить возникающие проблемы при поддержке Церкви, но настоятельница фиалок помогать отказалась. Затем возник вопрос об Избранных. Женщины Олы, по-видимому, хорошо относились к ним — конечно, настолько, насколько они это могли, — но все же Сайла была недостаточно уверена в них. Слишком многие все еще сохранили предубежденность.

Нужно сделать так много, а пользы она почти не приносит. Каждое утро, обращаясь к солнцу, она заканчивала обязательный ритуал особой молитвой, прося послать ей больше силы.

Постоянное головокружение утомляло, Сайла подняла руку и дотронулась до плотной повязки. Каждый раз, касаясь ее или глядя на себя в зеркало, она вспоминала отвратительного Жреца Луны и его белый тюрбан. Иногда повязка становилась тяжелой, как одеяло, сковывала голову и мешала все мысли. Вот и сейчас настойчивые глаза следили за всеми ее движениями с пугающим упорством; Ланта, в отличие от Эмсо и Тейт, держалась поблизости преданной тенью.