Кристиан Оумен - Киборг

В двадцать втором тысячелетии на земле бушуют войны между огромными корпорациями.

«Кобо-яши-электроник» (Япония) и «Пинуилл-роботик» (США) борются за контроль над компьютерными программами и изготовлением киборгов.

Киборги заменили людей везде: от солдат на поле брани до проститутки в публичном доме. Миллиарды долларов стоят на кону, и, как всегда, любовь к власти и деньгам оказывается источником всех зол.

Но не любви к деньгам обязано человечество изобретению первого киборга на планете, а любви к людям, к жизни, ко всему живому.

Просто любви.

Мало кому сейчас известно имя ученого, который в экстремальных условиях вселенской катастрофы двухтысячного года создал совершенную модель киборга, спасшего человечеству жизнь.

Имя этого уникального киборга с человеческим разумом тоже давно забыто людьми.

И уж совсем не имен тех, кто, рискуя собой, сохранил жизнь гениальному изобретению.

Ради жизни будущего человечества.

К началу двадцать первого столетия третья мировая война оставила на земле считанные островки жизни. И, как последнее наказание человечеству, к пожарам, всеобщей разрухе добавила такое, от чего, казалось, нет и не будет спасения.

Началась чума, живая смерть. Неизвестная науке новая разновидность чумы взяла власть над всей планетой.

Надежды, по существу, уже ни у кого не оставалось, и только единственная уцелевшая подземная лаборатория ученых Северной Америки, похоронив свои лучшие умы, все-таки совершила невозможное.

Последними из оставшихся в живых учеными Атлант-сити было разработано противоядие против чумы. Не хватало им самой малости — данных компьютерной сети города Нью-Йорка.

Эти данные позволили бы начать эффективное применение противоядия, спасти горстки разбросанных по всей планете, чудом выживших людей: обездоленных, отчаявшихся, не имеющих надежд на избавление последних представителей человеческого рода…

Профессор Берроуз, специалист по созданию искусственного интеллекта, ученый лаборатории, открывшей противоядие от чумы, с грустью и восхищением одновременно смотрел на свою дочь, дважды рожденную им в этом мире.

— Кассела, после операции ты никогда не будешь такой же…

— Я знаю, отец, — ответила девушка. — Но слишком многое поставлено на карту. У нас нет выбора.

— Кассела, — голос профессора дрожал, — я преклоняюсь перед твоим мужественным решением.

— Я бы не пошла добровольно на операцию, отец, — объяснила Кассела, — если бы не все последствия. Кто, кроме меня, может помочь людям? Только я сейчас смогу раздобыть и доставить в центр данные компьютерной сети.

— Да, Кассела, — согласился он, — ты прекрасный киборг для этого задания. Но ведь я запомнил тебя как жизнерадостную девчонку, мою Касс…

— Отец, прекрати, — воскликнула девушка. Я согласилась вживить свой разум в систему киборга потому, что мы потеряли цель жизни, наш гуманизм. Мы многое потеряли. Сколько на земле осталось людей: десять, сто тысяч? Кто знает, когда погибнет последний человек? Жизнь уже не имеет никакого смысла!

Помолчав, девушка продолжала:

— Я хочу изменить все это. Люди должны жить на земле! Все, что зависит от меня, я сделаю. Клянусь!

— Удачи тебе, девочка, — профессор не скрывал своих слез. — Ступай. В Нью-Йорке найди проводника Роя Гиббсона. Он поможет тебе.

Ученый открыл двери бункера, и девушка скрылась в темноте в окружении отряда охраны; тридцати вооруженных бойцов сопровождения, выполняющих категорический приказ центра: любой ценой пробиться в Нью-Йорк и возвратиться обратно с целой и невредимой Касселой.

Но профессор Берроуз не мог знать, что вот уже долгих пять лет никто в Нью-Йорке не видел Роя Гиббсона.

И только один человек — Марк Троумэн — знал, что Рой жив, и знал, где его можно найти.

Рой Гиббсон родился в то время, когда война на земле между континентами достигла своей завершающей фазы: мира цивилизации уже просто не существовало.

Города, уцелевшие от бесчисленных наводнении и землетрясений, вызванных применением всех видов оружия, представляли из себя груды развалин из скорченного, обгоревшего железа и беззащитных камней.

Огонь, дым, лишения и множество смертей ежедневно были перед глазами Роя. Все двадцать четыре часа в сутки люди, которых он видел, боролись за жизнь. Ни транспорта, ни электричества, ни связи уже не существовало — война уничтожила все достижения человечества.

Но иногда, на время, отдельными энтузиастами из числа бывших правителей, удавалось организовывать некое подобие служб по наведению порядка и спасению людей.

В одной из таких служб и работал молодой Гиббсон. Выросший в развалинах, знавший лабиринты Нью-Йорка, все подземелья города, Гиббсон уже несколько лет выводил одичавших людей, согласных уплыть из города в пункт, откуда их морским путем, переправляли в Атлант-сити, единственно пригодное еще место для существования, где вокруг уцелевшей лаборатории пытались возродить нечто подобное городскому поселению.

Никто не знал, где и с кем живет Гиббсон, но многое можно было понять по его улыбке, когда он, найдя среди груд камней и мусора какую-нибудь целую игрушку, машинку или куклу, клал ее себе за пазуху.

А жил тогда Гиббсон с семьей — женой Кэт и ее детьми: Робом и Келли.

А началось это все так.

— Выведи нас из города, — попросила его однажды молодая женщина с двумя маленькими детьми на руках.

Растрепанные, они стояли у развалин дома, с недавних пор ставшего их жилищем.

— За это мне и платят, за то, что я вывожу людей из города, — ответил Рой. — Пошли, нам нужно спешить.

Целую неделю они выбирались из разрушенного, горящего Нью-Йорка. Дважды за эту неделю Гиббсон вступал в схватку с пиратами шайки Гарри Флингера, которые очередной раз высадились тогда в городе, и дважды Гиббсон убивал нападавших разбойников, спасая от смерти Кэт с детьми.

Они успели привыкнуть друг к другу за это время, и мысли о предстоящем расставании не давали покоя обоим.

— Ты хорошо обращаешься с моими детьми, — сидя у костра и разливая кипяток по кружкам, сказала Кэт.

— А они мне нравятся, — ответил Гиббсон.

Рой достал из своей сумки сушеную рыбину и разделил ее поровну между всеми.

— Кэт, — обратился он к женщине, — почему вы пошли за мной?

— У нас не было выбора, — отвечала она, подбрасывая в огонь куски картона. — Ты единственный, кто согласился вывести нас, хоть и за вознаграждение.