Лутц Бассман - Орлы смердят

А. А. Вам не кажется, что из истории XX века вы выбираете исключительно те события, которые отрицают всякую возможность существования? В постэкзотическом мире вселенная превращается в гетто, Шоа длится вечно, и атомная бомба обрушивается на все живое на планете.

А. В.Вселенная моих книг соткана из размышлений об апокалипсисе, с которым человечество столкнулось в XX веке, который оно не преодолело и, думаю, никогда не преодолеет. Разочарование в революции, геноциды, Шоа, постоянные войны, ядерная опасность, лагеря лежат в основе современной истории. Писатели постэкзотизма выводят на сцену персонажей, которые живут внутри катастрофы и у которых нет повода задумываться о существовании внешнего мира. Они говорят о жизни и выстраивают свое видение мира исходя из этой ситуации катастрофы. В ней берут начало их память, мечты и романы. Их голос раздается из глубокой тишины, пришедшей на место крушения. Художественный метод постэкзотизма предполагает, что текст всегда строится по принципу тесного взаимодействия с персонажем: в течение всего романного действия нарратор сопровождает персонажа до конца, во время пожара, бомбардировки, геноцида.

А. А. Вы пишете политически ориентированную литературу?

А. В.Да, конечно. Все, кому даруется право голоса в этих книгах в качестве персонажей или писателей, леваки. Их политическая принадлежность очевидна. Они отвергают идею манипуляции словом или пропагандой. Они намеренно держатся от них в стороне и читателя призывают блюсти дистанцию, оставаться бдительным: «Внимание! Не позволяйте слову завоевать вас настолько, чтобы вы потеряли способность самостоятельно принимать решения!» Автор то и дело напоминает о необходимости систематической, если не сказать телесной, реакции на то, чему служит проводником слово, власть слова. Сами рассказчики пытаются породить нечто прекрасное, романтическое, из области мечтаний, и погрузить людей в мир потусторонний, мир образов, при этом не манипулируя ими. За всеми историями, которые нам открываются, спрятана конкретная политическая мысль. Кристаллизовавшаяся. Прямолинейная. И тем не менее наш метод далек от ангажированной литературы с ее посланиями и «уроками». Мне бы хотелось, чтобы наши книги меняли людей. Потому что мы строим мир, где равнодушие по отношению к проблемам и катастрофам, преодолеваемым героями, непозволительно, — во имя человечества. Однако мы не хотим применять техники письма, принижающие или уязвляющие наших читателей, наших слушателей. Мы стараемся избежать наставнического тона. Сохраняя право высказывания только за собой, мы рискуем оказаться на стороне власти. Однако главная цель наших повествователей — быть не заодно с властью, а, наоборот, с теми, кто сражается против власти или раздавлен ею, именно поэтому наших героев все меньше и меньше. Позиции обидчика они предпочитают позицию побежденного или униженного.

А. А. Какого эффекта вы пытаетесь добиться именами, задающими ритм вашим текстам, например, в романе «Орлы смердят» Лутца Бассмана: его персонаж Гордон Кум, глядя на руины, перечисляет около тридцати имен и каждое предваряет одним коротким воззванием «Здесь горел…»?

А. В.Эти имена создавались, чтобы сопровождать чью-то жизнь, вызывать чувства, симпатию. Имена сами по себе не имеют смысла, и этот список не просто страница в справочнике. Своим наличием список о чём-то напоминает читателю: отсылает к реальности, к настоящим спискам на памятниках погибшим, на мемориалах, на стелах… Списки имеют онирическую, поэтическую функцию, однако они также устанавливают связь с реальностью.

А. А. В ваших текстах часто используются образы: «По крайней мере, в первое время в нашем постэкзотическом мире <���…> нет глагола <���…> есть образ места или ситуации, и лишь образ имеет значение. <���…> Он самодостаточен, и его, может быть, достаточно нам. Затем появляется голос, но голос — позже». Так рассуждает один из персонажей «Писателей», Мария Труа-Сан-Трез. Она излагает теорию образа, подкрепляя ее списком кинематографических сцен. Какие у вас взаимоотношения с этими фильмами?

А. В. Образ — основа всего. Мы хотим рассказывать истории, которые являются прежде всего продолжением образов, и мы используем все литературные средства, чтобы добиться результата. «Лекция» о голосе и рождении образа, которую Мария Труа-Сан-Трез читает после смерти, — нечто вроде псевдофилософского бреда, в котором вырисовывается поэтичная теория безо всякого налета университетской серьезности. Фильмы, которые Мария цитирует, реальны. Я поначалу соблазнился идеей вымышленных режиссеров и ссылок, но потом мне показалось более эффективным апеллировать к чему-то известному. Там есть очень важные сцены, например, игра в шахматы со смертью в «Седьмой печати» Бергмана. Что касается Тарковского с его «Сталкером» и «Зеркалом», то на эти фильмы постэкзотическая литература откликается уже давно.

А. А. С самого начала нашего разговора мы поочередно приводим в пример книги, подписанные Мануэлой Дрегер, Антуаном Володиным, Лутцем Бассманом. Как вы сочетаете единство постэкзотического искусства и разные голоса его выразителей?

А. В. Речь идет о коллективном творчестве. Все строится на основе повторяющихся фрагментов, которые каждый писатель использует по-своему, не заботясь о правах собственности, проблемах плагиата или копирайта. Существует некий многоголосный художественный текст. Из него рождается новый текст, и так далее. Окончательно поставленная под ним подпись зависит от степени чуткости автора, от настроения, от оригинальных странностей, и при этом каждый из писателей постэкзотизма — в их числе и Володин — использует и перерабатывает элементы, уже смоделированные другими.

А. А. Лутц Бассман опубликовался позднее других? С чем связана такая задержка?

А. В. Лутц Бассман принадлежал к коллективу из семи авторов, которые подписались под манифестом «Постэкзотизм в десяти уроках. Урок одиннадцатый». В тот период моей издательской жизни нельзя было требовать от «Галлимара» большего, они и так блестяще исполнили свою роль, согласившись, например, в книге «Вид на оссуарий» сделать три титульных листа и на каждом указать в качестве авторов Антуана Володина, Марию Самарканд и Жана Власенко. Но тогда мои персонажи еще не обладали полноправным издательским статусом независимых авторов, которыми они являются сегодня. Лутц Бассман завоевал писательскую независимость текстами «Тюремные хайку» и «С монахами-воинами». Я не мог подписать эти книги своим именем. Его стиль повествования слишком жесткий. Если бы я писал «С монахами-воинами», я бы работал с текстом иначе. Для Бассмана характерно нежелание смягчать ситуацию. В тексте «Орлы смердят» очень заметна страсть к насилию. А также применяются излюбленные нарративные техники Бассмана: повторение сцен, которые заполняют пустоту, достраивают друг друга, повествуя об одном и том же, но с разночтениями, — и этот факт смущает читателей, производит впечатление «дежавю».