Андрей Левицкий - Нашествие. Москва. Буря миров

Кирилл был уверен: тогда, после боя, бойцы не обыскивали его, потому что на нем был офицерский плащ. Возможно, в том отряде не осталось ни одного офицера, а рядовые не рискнули копаться в рюкзаке на его спине? Ну а позже его не раскусили именно благодаря этому доктору, который прикрывал Кира в лазарете, который как-то так все повернул, что никто, включая помощников, не заметил, что на теле раненого нет татуировок, в том числе небольшого овала со спиралью, украшавшие запястья, кажется, всех варханов.

Раненый, лежащий через проход прямо напротив Кирилла, громко застонал. Кир и раньше обратил на него внимание — боец явно нуждался в скорой медицинской помощи, он часто вскрикивал от боли, извивался и дергался на матраце. Никто из соседей не обращал на него внимания, только иногда игроки в кости поглядывали с досадой, будто он мешал им. Да и на лицах проходящих мимо чужаков, когда они изредка бросали взгляд под навес, не было сочувствия, участия, сострадания — только равнодушие. Или презрение. Может, в орде считают, что плох тот вархан, который позволит себя ранить? И чем сильнее ранение, тем хуже боец?

Доктор с помощниками подошли к мечущемуся в бреду раненому, на одеяле которого в нижней части проступило пятно крови. Доктор отдал несколько приказов — медбрат, поставив стул, поспешил назад по проходу, а женщина с недовольным видом приблизилась к Киру и опустила поднос на камни возле его ног. Грудей у нее почти не было, будто с детства их крепко перетягивали повязкой, чтобы не росли. Медсестра показала на стаканы и презрительно бросила Кириллу несколько слов. Он молчал. Оправив фартук, бритая пошла вслед за напарником. Ягодицы под грубыми шароварами были крепкие и тощие, даже костлявые — не женщина, а тренажерная доска какая-то.

Проводив помощников взглядом, доктор переставил стул поближе к Кириллу. Сел и, склонившись ниже, отчетливо произнес:

— Артем.

Треугольный медальон на его груди был размером с ладонь, на медальоне — глаз внутри свернувшегося овалом змея, который кусает самого себя за хвост.

— Артема, — повторил доктор, внимательно глядя в глаза Кира. — Ар-те-мей Азенбаг.

— Что?! — прохрипел Кирилл и осекся. Сказать, что он удивился — значило обозвать Эверест холмом. Он просто офигел, охренел по полной программе. Замер, разинув рот и вытаращив на доктора глаза. Веснушчатый толстяк только что назвал имя и фамилию олигарха!

Доктор, увидев реакцию, разволновался. Он задышал громче, потер руки. Быстро оглянувшись, сунул Киру стакан с подноса и сказал:

— Здаро.

Потыкав Кира пальцем в грудь, продолжал настаивать:

— Здаро!

— Я не Здаро, — прошептал Кир, машинально поднося стакана к губам.

— Пай…. Пей! Здаро!

Вархан прижал ладонь к донышку стакана и резко наклонил его, заставив Кира залпом выпить содержимое.

В голове вспыхнуло солнце. Свет полился из глаз, сделав все вокруг очень резким, ясным, отчетливо видимым. Жидкость раскаленной до звездных температур плазмой стекла по пищеводу в желудок, где вспыхнул костер — сотни, тысячи ревущих костров… Вспыхнули и погасли. И солнце в голове погасло, но свет его не исчез. Сознание прояснилось, звуки стали громче, краски насыщеннее, мозг заработал как новенький, хорошо смазанный мотор.

— Кир, — негромко произнес Кирилл, ткнув себя пальцем в грудь.

— Кыр, — сказал доктор. — Кыр здаро.

«Здоров»- понял Кирилл. Он хочет сказать, что я уже здоров. Или просто так здоровается?

— Ар-те-мей, — сказал доктор. — Был знат Ар-те-мей Азенбаг? Лазар и ч?

— Артемий, — поправил Кирилл. — Артемий Лазаревич.

— Лазарич! Был знат Лазарич?

— Да, я его знал.

Глаза доктора блеснули, он наклонился ниже, внимательно слушая.

— Кыр был знал Артемий, — раздельно повторил Кирилл. — А ты… Имя? Как звать? Я — Кир, ты?.. — украдкой оглянувшись, он коснулся пальцем груди доктора и сразу убрал руку. Я — Кир, ты…

— Явсен, — доктор еще добавил что-то вроде «пеор» или «пеон». Не то фамилию назвал, не то свое звание.

— Явсен Пеор? — переспросил Кир. — Ты — Пеор?

— Пеон, — поправил доктор. Он похлопал себя по груди, повторив несколько раз: «Явсен… Явсен…», затем потыкал пальцем вокруг, говоря: «Пеон, пеон, пеон…»

Кирилл понял это так, что «пеон»- не фамилия или второе имя Явсена, а звание, должность или статус, и в лагере есть другие пеоны. То есть — ученые?

— Можно мне еще? — спросил он и потянулся к стаканам на подносе, но доктор отвел его руку. Потер выпуклый лоб, пошевелил губами и спросил:

— Где Артем е й Лазарич? Кыр знат где Артемей?

— Кыр знат, — ответил Кирилл. — Зачем Явсену Артемий?

Доктор замер, уставившись на него. Снова пошевелил губами и забормотал:

— Беда… опасно… важно… Важно! — он кивнул. — Много. Много важно Артемей. До Артемей. Идет до Артемей. Кыр идет Явсен до Артемей? Помоч. Помоч Явсен до Артемей. Будет валд… — он насупился, пытаясь подобрать слова. — Бузбарос ест валд! Валд… — Явсен широко развел руками. — Валд! — ткнул пальцем в змею на своем медальоне. — Бузбарос. Валд — Земла. — Он показал одну ладонь, затем вторую. — Валд — Териана. Териана, Земла — быхх! — Явсен свел ладони вместе, потер ими друг о друга. — Земла, Териана. Беда! Помоч!

Доктор снова оглянулся, когда на другом конце прохода появились его помощники с носилками.

— После. — Он похлопал себя ладонью по губам. — Явсен здес после.

Помощники быстро приближались, доктор начал привставать, и Кир спросил шепотом:

— А мои вещи? Рюкзак… — он руками изобразил рюкзак, показал себе за спину, повел плечами.

— Клум? — спросил доктор.

— Там катана, ну, меч, и лэптоп. Главное — катана!

— Клум им града манкурат. Манкуратня. После.

Он повернулся навстречу помощникам, которые положили носилки рядом с мечущимся на матраце раненым. Женщина пристально посмотрела на Кирилла и перевела подозрительный взгляд на доктора. Лишь сейчас Кир заметил, что у обоих помощников на ремнях висят ножи, а у этой тетки еще и пистолет в кобуре на боку. А вот у Явсена оружия не было.

Пеон, значит? Он вроде где-то читал… Ну да, у Джека Лондона в «Сердцах трех»- там пеонами называли зависимых крестьян, не рабов, но и не свободных, то есть «пеон»- это, кажется, вроде сокращения от какого-то испанского слова, «пионажа», что ли. И еще — манкураты, манкуратня. Почему-то Кирилл выделил эти слова из других, чем-то они ему не понравились. И тоже показались знакомыми.

Под руководством Явсена помощники переложили тяжелораненого на носилки, подняли и унесли. Доктор тоже ушел, взяв поднос и стул, Кир проводил его взглядом. Он пока мало что понимал. Очень это все неожиданно и странно. Но ведь Явсен точно спрашивал про Артемия Лазаревича Айзенбаха, ведь так? Если предположить, что это не ошибка, что Кирилл не перепутал имя олигарха с какими-то другими словами из языка варханов или из русского, просто неправильно заученного доктором… Вдруг тот хотел сказать «артель» или «артикль», «лазарет» и «айсберг»? Да нет, глупость, понятно, что Явсен имел в виду именно бывшего работодателя Кира. Доктор знает про того и хочет с ним встретиться. «Кыр идет Явсен до Артемей», а? Ладно, пусть Кыр идет — но почему этот Явсен заговорил про Айзенбаха именно с Кириллом?