Даниил Берг - Проект Каин. Адам

Мужчина вздрогнул, услышав приближающееся гудение. Звук шел откуда-то из-за поворота. В изъеденном болезнью и жаром мозгу тотчас возник образ тысяч мух, летящих они пришли за мной пришли чтобы обглодать мои косточки и унести то что останется на потом к нему. Он застонал и заковылял к скамейке, надеясь спрятаться за ней от вездесущих насекомых. Перед внутренним взором всплывали образы один страшнее другого. Тучи мух нападают на него, впиваясь своими хоботками в кожу, и пьют, пьют, пока он не иссыхает настолько, что…

Совсем рядом раздалось слабое треньканье, а следом, словно по сигналу, затаившегося за скамейкой Олега настигла волна смрада. Невероятный, сводящий с ума запах, настолько густой, что его, казалось, можно было резать ножом на кусочки. Мужчина заткнул нос и вытаращил глаза, стараясь дышать как можно реже и не понимая, что может издавать такое жуткое зловоние. Жужжание нарастало и Олег, едва соображающий от серебряного звона, вибрирующего в самом центре мозга, застонал и затрясся от ужаса и озноба. Они приближались, они хотели забрать его с собой, мамочка, мамочка, что же мне?.. Его безумный, блуждающий взгляд остановился на толстой сухой ветке, закатившейся под лавочку.

Одной рукой — второй он по-прежнему зажимал нос — Олег дотянулся до ветки и схватил ее, как утопающий хватается за кинутую веревку. Сухое шершавое дерево удобно легло в ладонь. Выпученными глазами посмотрел в сторону поворота, из-за которого раздавалось приближающееся жужжание (точнее, шуршание, но его воспаленное сознание не видело разницы). И волны отвратительного запаха, запаха гниющего мяса и протухшей крови шли из сгущающихся сумерек.

«Я им покажу, я не дамся просто так», — Олег покрепче сжал свою дубинку и приготовился. — «Пусть попробуют, я их всех разгоню к херам собачьим».

Он замер, не замечая, что дрожит: темный, сгорбленный силуэт гоблина, притаившегося за лавочкой. Звук нарастал, приближался вместе со смрадом, и от этих двух ингредиентов у Олега градом катились горячие слезы. В голове метрономом билась только одна мысль:

Я им покажу, просто так они меня не возьмут. Я им покажу, просто так они меня не возьмут. Я им…

Он уже с трудом различал что-либо из-за лившихся слез, и когда два черных силуэта быстро вылетели из-за поворота, мужчина с диким, первобытным ревом выскочил из-за скамейки и ударил бесформенную, воняющую тучу мух, надвигающуюся на него. Удар был настолько хорош — двумя руками, от плеча! — что Олег увидел, как сгусток насекомых буквально порвало пополам: одна его часть отлетела назад, а вторая, нижняя, словно ничего и не замечая, по инерции пронеслась вперед и только потом упала. Олег завопил от радости. Алая волна бреда и ярости к этим гнилостным созданиям окатила его, и он начал бить вопящие и пищащие комки темноты. Мужчина отшвырнул толстую ветку в сторону и накинулся на тучи мух, которые видел перед собой. Ему было без разницы: он кусал, рвал ногтями, пинал и махал руками, охваченный ненавистью к этим отвратительным, проклятым Богом созданиям.

Спустя пять минут, когда все было закончено, Олег, обессиленный, упал на скамейку, почти сразу же провалившись в забытье. Он показал им, он разогнал их как самый настоящий герой. И теперь от них не шел этот отвратительный запах, он избавился от него… Голова упала на грудь, и мужчина засопел, пуская кровавые слюни на грязную рубашку.

У его ног бесформенными силуэтами лежало два маленьких комочка, а рядом, на боку, застыли дорогие детские велосипеды «Трэк Джет», залитые казавшейся черной в свете фонарей кровью.

Женька Левин чертыхнулся и недовольно посмотрел на влажное пятно, растекавшееся у ног. Он поставил исходящий паром стальной 20-ти литровый бидон на землю, и ногой, обутой в старый резиновый сапог, спихнул в сторону серую кашицу. Вздохнул — надо потом не забыть окатить дорожку водой из шланга — подхватил бидон, в котором плескалась заваренная бодяга, и, держа его на вытянутой руке, зашагал к приземистому свинарнику.

Его жена лежала в кровати, с высокой температурой и резями в желудке. Похоже, чем-то траванулась на работе, по крайней мере, она была в этом убеждена. Ей даже пришлось брать больничный: обычно, даже с температурой под сорок она продолжала работать, не желая пропускать ни одного дня. Ведь, как известно, за дни, проведенные дома, много денег не получишь. Но сейчас ей было действительно худо, Женька видел это. К тому же ее постоянно рвало, а уж это не в какие ворота не лезло, дамы и господа. Мужчина усмехнулся, представляя, как его жена, работавшая в супермаркете уборщицей, будет блевать на пол, а потом сама же убирать собою наделанное. Да, так можно будет работать до второго пришествия, это точно!

Женька подошел к свинарнику, осторожно поставил бидон у ног, принюхался и поморщился: черт, как же он ненавидел эту вонь! Была б его воля, давно бы перерезал всех свиней и завел бы какую-нибудь другую живность, не такую ароматную. Он вздохнул, прекрасно зная, что никогда такого не сделает. Достал сигареты, прикурил: аромат табака хоть как-то отгонял это невозможное амбре. Свиньи нетерпеливо хрюкали за дверью, требуя вкусной наваристой похлебки из отрубей. Женька взглянул на часы. Мда, полшестого, и так задержался на полчаса. Надо было идти, все равно никто за него этого не сделает.

— Иду, иду, не вопите! — заорал он и навалился на разбухшую от тепла и влаги дверь. Аромат навоза ударил по обонянию, опять заставив поморщиться. Нет, все-таки не его это, совсем не его. Он глубоко затянулся сигаретой, стараясь перебить вонь. Не очень-то и помогло. Вздохнув, затащил бидон внутрь и закрыл дверь.

— Привет, хрюшки.

«Хрюшки» ответили дружным хрюканьем. Две яркие лампы освещали загон, разделенный толстыми перегородками. В одном отделении вместе с поросятами лежала свиноматка, еще в одном — самом большом — толклись в нетерпении четыре годовалых свиньи, и в последнем, в самом дальнем от двери закутке расположился боров, Борька. Оригинальное имя, но чего еще ожидать от женщины, подумал Женька. Вздохнул, подхватил бидон и поплелся к кормушке, в которой уже лежал сухой комбикорм.

Женька крякнул, поднимая бидон, и стал выливать дымящуюся кашицу в деревянное корыто. Свиньи захрюкали, почувствовав запах еды. Господи, ну и вонища! Даже струйка дыма от сигареты не глушила запах, а больше заставляла слезиться глаза. Блин, одевать в следующий раз респиратор, что ли? Или хотя бы обматывать лицо какой-нибудь мокрой тряпкой. Может, пропитать самогонкой? Мужчина усмехнулся, переходя к следующему загону: если он пропитает тряпку самогоном, то, вероятней всего, свалится пьяным еще до того, как дойдет до свинарника. Нет, это, конечно, ничего, но вот бидон в таком случае…