Роджер Желязны - Миг бытия так краток…

Деревья на полотне вышли голубыми и возвышались, словно горы; их крошечные отражения цвета жженой сиены плавали на бледной киновари озера. Холмов позади рощи вообще не было видно, зато их зеленые контуры тоже отражались в воде. Небо, сверкающее голубой лазурью в верхнем правом углу полотна, постепенно переходило в оранжевые тона, словно все деревья были охвачены огнем.

— Вот, — молвил Мороз. — Смотри.

Мордел долгое время внимательно изучал картину и ничего не говорил.

— Ну, это искусство?

— Не знаю, — произнес Мордел. — Может быть. Наверно, случайный выбор можно рассматривать как один из способов художественной техники. Я не могу судить об этом произведении, потому что не понимаю его. Человеческие картины будили желание вникнуть в них, разобраться, что за ними стоит, а не только исследовать технику, посредством которой они были созданы.

Он помолчал и добавил:

— Я знаю, что Человеческие художники никогда не задавались целью создать искусство как таковое, но, скорей, стремились передать с помощью определенной живописной техники какие-то характерные черты объектов — те, которые они считали важными.

— Важными? В каком смысле?

— В единственном смысле, возможном при данных обстоятельствах: важными по отношению к условиям Человеческого существования, заслуживающими воспроизведения и передачи из-за чувств, которые они вызывали.

— И в какой же манере?

— Очевидно, в манере, известной только тому, кто испытал условия Человеческого существования.

— Где-то в твоей логике есть изъян, Мордел, и я найду его.

— Я подожду.

— Если твоя исходная предпосылка верна, — произнес через некоторое время Мороз, — то мне не постигнуть искусства.

— Она должна быть верна, потому что именно так говорили Человеческие художники. Скажи мне, ты испытывал какие-то чувства, когда рисовал или после того как закончил картину?

— Нет.

— Все было точно так же, как если бы ты проектировал новую машину, не правда ли? Ты собрал части известных тебе устройств в экономную схему, предназначенную для выполнения желательных тебе функций.

— Да.

— Искусство, как я понимаю его теорию, не создается на такой лад. Художник зачастую сам не сознает многих особенностей, которые будут содержаться в законченном произведении. Ты — одно из логических созданий Человека, а искусство им не было.

— Я не могу постигнуть то, что не относится к логике.

— Я говорил тебе, что Человек был, в сущности, непостижим.

— Отправляйся, Мордел, твое присутствие нарушает мою работу.

— Долго ли мне отсутствовать?

— Когда ты мне понадобишься, я сам тебя вызову.

Через неделю Мороз вызвал Мордела к себе.

— Да, могучий Мороз?

— Я возвращаюсь на северный полюс для обработки и систематизации данных. Я доставлю тебя, куда ты пожелаешь, и вызову опять, когда мне потребуется твое присутствие.

— Ты предвидишь довольно продолжительный период обработки и систематизации данных?

— Да.

— Тогда оставь меня здесь. Я могу найти дорогу домой.

Мороз закрыл камеру и поднялся в воздух, покидая долину.

— Глупец, — сказал Мордел и снова повернул свою башню к брошенной картине; затем долину заполнил его пронзительней вой. Он подождал. Потом взял картину и направился с ней прочь — в места тьмы.

Мороз сидел на северном полюсе, анализируя каждую падающую снежинку. Однажды он принял передачу:

— Мороз?

— Да?

— Я пыталась установить, зачем ты посещал Яркое Ущелье. И не смогла найти ответа, а поэтому решила спросить у тебя.

— Я прилетал обозреть развалины последнего города Человека.

— Почему тебе понадобилось сделать это?

— Потому, что я интересуюсь Человеком, и я пожелал увидеть побольше созданного Им.

— Почему тебя интересует Человек?

— Я желаю постигнуть природу Человека и думал, что смогу найти ответ в Его творениях.

— Ты преуспел в этом?

— Нет, — признал Мороз. — Тут присутствуют алогичные элементы, которые я не в состоянии постичь.

— У меня остается много свободного времени для обработки данных, — сказала Машина Бета. — Передай мне свою информацию, и я помогу тебе.

Мороз поколебался.

— Почему ты желаешь помочь мне?

— Потому что каждый раз, когда ты отвечаешь на заданный вопрос, это поднимает следующий. Я могла бы спросить тебя, зачем ты желаешь постигнуть природу Человека, но по твоим ответам я вижу, что это приведет к бесконечной серии новых вопросов. Поэтому я предпочитаю оказать помощь в решении твоей проблемы, чтобы узнать, для чего ты прибыл в Яркое Ущелье.

— Это единственная причина?

— Да.

— Сожалею, превосходная Машина Бета. Я знаю, что ты равна мне, но эту проблему я должен решить сам.

— Что значит «сожалею»?

— Образное выражение, указывающее на то, что я хорошо к тебе отношусь, что не питаю к тебе никакой вражды и что ценю твое предложение.

— Мороз! Мороз! То же самое, что и раньше — неопределенная информация. Откуда у тебя все эти слова и их значения?

— Из Библиотеки Человека, — ответил Мороз.

— Не передашь ли ты мне для обработки хоть некоторые из этих данных?

— Хорошо, Бета, я передам тебе содержание нескольких книг Человека, включая «Полный Несокращенный Словарь». Но предупреждаю: некоторые из этих книг — произведения искусства и поэтому не полностью соответствуют формальной логике.

— Как это может быть?

— Человек создал логику и потому был выше ее.

— Кто дал тебе такую информацию?

— Солком.

— О! Тогда это, должно быть, верно.

— Солком также сказал мне, что орудие не описывает своего создателя, — добавил Мороз, передав несколько дюжин томов и прерывая связь.

В конце очередного пятидесятилетнего периода прибыл Мордел для очередной проверки логических цепей Мороза. Поскольку тот еще не пришел к выводу, что его задача была невыполнимой, Мордел отправился вновь дожидаться вызова.

А затем Мороз сделал-таки один вывод. И начал проектировать оборудование. Годами трудился он над своим проектом, ни разу, однако, не создав модели ни одной из задуманных им машин. Затем он приказал своим роботам построить лабораторию.

Прежде чем его резервные исполнители завершили ее, минуло еще полвека. Опять явился Мордел.

— Привет тебе, о могучий Мороз!

— Приветствую тебя, Мордел. Давай, проверяй меня. Ты не найдешь и следа того, что ищешь.

— Почему ты не сдаешься, Мороз? Дивком почти век исследовал твою картину и пришел к выводу, что она определенно не имеет отношения к искусству. Солком согласился с ним.

— Какие могут быть дела у Солкома с Дивкомом?

— Они иногда беседуют, но эти вопросы не подобает обсуждать таким, как мы с тобой.