Александр Шакилов - Остроги. Трилогия (СИ)

Сразу утратив интерес к помощнику машиниста (с тем остались двое калужан), плешивый двинул к рембригаде, окруженной бандюками. Он что-то сказал, очевидно интересуясь, кто главный, навстречу ему под прицелами десятка автоматов и ружей шагнул старший проводник. Беседа была короткой. Старший проводник отрицательно мотнул головой. Плешивец пожал плечами, и тут же загрохотали выстрелы — в считаные мгновения проводника нашпиговали пулями. Бандитам пришлось расстрелять еще троих, чтобы остальные согласились пособничать. От завала оставалась треть, не больше.

Гурбан закрыл глаза. Одной ниточкой к Сташеву-младшему стало меньше. Что ж, теперь вся надежда на то, что Равиль и его подопечные дадут о себе знать.

А тут еще одна проблема — бандюга в тельняшке, который заинтересовался Гурбаном. Ему что, других пассажиров мало?..

— Чего молчишь, паскуда? — Тельняшка шагнул ближе, и ствол его ТТ коснулся лба командира чистильщиков.

*

Опираясь на трость, Равиль похромал к тамбуру.

— Выше? Что это значит? — Ашот двинул за вольником, но тот не удосужился ответить.

Мариша пожала плечами и что-то сказала — ее голос заглушили пальба и яростные крики.

Данила взял девушку за руку и потащил за собой. Похоже, Равиль прав: Острог-на-колесах угодил в ловушку, и местная братва пошла на штурм, не считаясь с потерями. Потому не стоит тратить время на разговоры, надо действовать. У Равиля есть план, и если для спасения придется иметь дело с загадочным Маркусом, который, по слухам, не человек вовсе, пусть так и будет.

В тамбуре вольник остановился:

— Спрячьте оружие. Стрелять лишь в крайнем случае.

Эти слова предназначались одной лишь Марише — это она с апээсом в руках прошлась мимо будуаров, в которых испуганно затихли наложницы. Показала напоследок, кто здесь круче всех.

— А если… — попыталась возразить она.

— Никаких «если», — отрезал Равиль. — Все вопросы по мере продвижения решаю я. Вы, молодые люди, сохраняете спокойствие и молчите. Что бы ни случилось, ртов не открывать.

— Но как мы пройдем, ведь проводники, охрана, нас не пустят… — Ашот осекся, напоровшись на отблеск зеркальных линз.

Равиль молча вошел в переходник и отворил дверь в тамбур следующего вагона.

Из-за его спины Дан видел, как двое проводников — лет тридцати, на коротко стриженных черепах фуражки — отстреливаются, меняя опустевшие магазины на полные. Их коллега лежал на полу, истекая кровью. Он был еще жив — сучил ногой. Тут тяжело дышалось — пороховые газы заволокли тамбур, словно густой осенний туман. На Равиля попросту не обратили внимания, не ожидая опасности со стороны переходной площадки.

— Не останавливаться. — Равиль шагнул в следующий вагон.

*

Гурбан застыл на месте, чтобы не спровоцировать калужанина. Умирать не хотелось. Он перестал бояться смерти двадцать лет назад, когда своими руками отправил на тот свет сына и жену, превратившихся в агрессивных зомбаков. А сейчас, спустя годы… Что, старик, пора на покой? Отвоевал свое, отжил? Пусть молодые сами избавляют Землю от паразитов?

Типа того.

Но безумно, до слез обидно умирать сейчас, когда появился шанс всё-всё-всё исправить!..

— Ах ты паскуда, ну ты у меня!.. Ну, я тебя!.. — ярился Тельняшка, не спеша жать на спуск. Он наслаждался беспомощностью жертвы.

«Куда делся Мясник?» — тоскливо подумал Гурбан. Сейчас помощь новичка была бы очень кстати.

Рядом суетливо сновали калужские, выгружая из вагонов трупы и загружая свои пожитки. Все это сопровождалось криками, руганью и мордобоем. Каждый бандюга норовил занять местечко получше. До Гурбана и Тельняшки никому дела не было.

— Ну все, козлина, прощайся с жизнью! — Детина шагнул назад, чтобы не заляпало его, когда пуля вышибет мозги из черепа Гурбана.

Краем глаза командир чистильщиков, заметил слева стремительную фигуру, выпученные глаза и рот, открытый в хриплом дыхании. Калужанин тоже просек опасность, но было уже поздно — со свистом в его ребра ударила сталь. Это Бек пришел на помощь командиру — бежал аж от самого вагона для бедных. И он успел за миг до того, как Тельняшка нажал на спуск.

Но все-таки ТТ в руке бандита дернулся и выстрел прогремел.

*

Через следующий вагон пройти уже не представлялось возможным. В том хаосе, который наступил, Равиль и доставщики меньше всего интересовали калужских, никто их даже не тормознул, не поинтересовался, кто они и откуда. Бандюги спешно набивались в вагоны. Давка была такая, что у Дана трещали ребра.

— За мной. — Усиленно работая локтями, Равиль попер против течения, следом протискивались Мариша, Данила и Ашот.

— Что он делает, брат?!

— Не знаю.

Сопровождаемые проклятиями — хорошо хоть не пулями! — они выбрались из тамбура и по сварной лесенке поднялись на крышу вагона. Сюда калужские еще не додумались забраться, а ведь в пулеметных башенках хоть и дует, а все ж свежий воздух и зомбаков бояться не надо.

— Быстрее!

Они бежали по стальным, ржавым крышам, перепрыгивая с вагона на вагон.

По обе стороны от состава бесновались толпы. Бандитов и их подруг было слишком много, все в поезд никак не поместятся, и когда они поймут это, начнется бойня похлеще атаки на самоходный острог с последующей зачисткой состава.

— Не отставать!

Мариша поскользнулась, Данила подхватил ее за локоть, едва сам не оступился — так бы и рухнули вдвоем на головы внизу, если б не Ашот, который вцепился в однокашников и поставил их прямо.

— Спасибо, брат! — выдохнул Дан.

Мариша коротко кивнула — вот и вся благодарность. Да и не время нынче в реверансах расшаркиваться.

— Нам туда! — Равиль указал на дирижабль, серой тучей нависший над составом.

Под «тучей» висела гондола с заостренным носом и круглой кормой. От гондолы тянулись тросы к бронированному вагону, расположенному позади паровоза и вагона с углем. Подняться на дирижабль можно было лишь по лестнице, сделанной из двух тросов с проволочными перекладинами.

Равиль первым начал подъем по этой лестнице. А вот доставщики замешкались: выяснилось, что Мариша боится высоты.

— Тут всего-то метров пятнадцать, брат. — И хоть Ашот побледнел, а все же улыбался — мол, вот я какой бесстрашный, бери с меня пример, девчонка.

— Вот именно — всего-то. Ты следующий. Потом Мариша…

— Я никуда не полезу! Я высоты боюсь!

— Полезешь. — Данила погладил Маришу по щеке, пристально глядя ей в глаза. — Это наш единственный шанс на спасение. Помнишь, как мы в Туле на балконе стояли?

— У меня тогда чуть инфаркт не случился…

— А чего ж ты меня тогда на балкон позвала?

Она покраснела:

— Ну, надо же было создать романтическую атмосферу, чтобы тебя соблазнить…