Юрий Уленгов - [Взломать Зону] Всегда молодой

— Дела-а-а… — Протянул Димка. — Сотрясение, что ли?

Но симптомов сотрясения не было. Плюнув на странные ощущения, он пошел ко входу в здание. Нужно было узнать, как там ребята.

Подъем на третий этаж много времени не занял. Костер разметало и тлеющие угли валялись по всему этажу. Димка споткнулся обо что-то. Нагнулся, присветил себе зажигалкой, и вдруг резко выпрямился. Кровь отлила от и без того бледного лица.

Супра. Лежит без движения. Димка нагнулся, нащупал на шее жилку. Не бьется.

— Блии-и-ин…

Он приподнял зажжённую зажигалку повыше, пытаясь оглядеться.

У стены, все так же в обнимку, лежали Сид с Юлькой. Теперь различить, кто есть кто и вовсе нельзя было: обломок бетонной плиты рухнул ребятам прямо на головы. Вокруг расплывалось пятно, темное по контрасту со светлым бетоном. Под ногой что-то звякнуло. Он наклонился. Водка. Наполовину полная бутылка. Он поднял емкость, и сделал несколько жадных глотков из горлышка. Вкуса даже не почувствовалось и легче не стало. Он продолжил оглядываться. Почему-то окликать никого не хотелось. Боялся, что никто не ответит? Скорее всего.

В следующем темном пятне он опознал Фэйса. Подошел ближе — и содрогнулся. Непонятно, как такое могло случиться, но парень наполовину врос в бетонный пол. Как будто его, спящего, залили еще жидким раствором. Грудь раздавлена, из нее торчат окровавленные обломки костей.

Отсутствующим взглядом он снова обвел помещение, стараясь не задерживать взгляд на телах друзей. Тела Ольги нигде не было видно. Упала вниз, как и он сам? Парень почти собрался спуститься вниз и посмотреть, как вдруг откуда-то из темного угла донеслись шаркающие шаги. Димка развернулся в ту сторону.

— Оль? Ты?

В ответ — полувсхрип-полустон. Он чиркнул погасшей было зажигалкой и сделал шаг вперед.

Ольга шла неестественной, шаркающей походкой. Голова склонилась на грудь под странным углом. В неверном, трепещущем свете зажигалки Димка заметил струйку слюны, спускающуюся на бетон.

— Оль? — Он бросился к девушке. — Что с тобой?

И едва успел увернуться, когда ее рука, вооруженная естественным оружием — длинными, наманикюренными ногтями, свистнула у него перед лицом.

— Эй, ты чего?

В ответ девушка захрипела и бросилась на него.

От шока он даже не успел отреагировать. Ольга врезалась в него и повалила на пол, пытаясь забраться сверху. Руки шарили по телу, пытаясь найти незащищенные места, но всюду натыкались на крепкую кожу куртки-«косухи». Изо рта доносился рык, в котором — и Димка готов был поклясться в этом — отчетливо слышались нотки, которые, скорее, ожидаешь услышать от дикого животного. Дикого и очень голодного.

— Да ты чего? — Испуганный парень пытался одной рукой оттолкнуть подругу, а второй… Да. Второй он полез за ножом. Обычным, «нелетальным» складником, который таскал в кармане джинсов. А как еще поступить в такой ситуации? Когда все, с кем ты выбрался в экстремально-адреналиновый пьяный заброс — мертвы, а твоя девушка пытается разодрать тебе глотку?

Ольга — или то, что было Ольгой — нащупала, наконец, незащищенное место на полурасстегнутой куртке и Димка отчетливо услышал, как затрещала ткань «тельняшки».

— Нет! — Выдохнул он, но ставшие неожиданно твердыми ногти уже скребли по его груди, оставляя за собой глубокие борозды порезов.

— Сука-а-а-а-а-а! — Димка заорал и взмахнул свободной рукой. Лезвие ножа вошло глубоко в глазницу девушке. Она вдруг обмякла, дернулась пару раз и утихла. Он, едва сдерживая рвотные порывы, выбрался из-под обмякшего тела, встал и его вывернуло.

Выпрямившись, Димка несколько секунд стоял без движения. Потом вытер слезы рукавом куртки, подошел к кострищу и поднял свой «бэк». Подобрал пару бутылок водки — ту, что пил пару минут назад и еще одну, запечатанную, сунул их в рюкзак. Машинально нагнулся, не особенно понимая, что делает, поднял гитару, нашел кофр, стряхнул с него пыль и вжикнул застежкой-«молнией». Упаковал чудом сохранившийся инструмент, сунул его в чехол и медленно, спотыкаясь, побрел к выходу.

К тому, что впоследствии стало Периметром, он вышел через три дня. К спешно растягивающим ленты заграждения военным он идти почему-то не решился. Потому, что видел, как они, ничтоже сумлящеся, скосили из автоматов троих, непонятно откуда взявшихся и не ясно, как выживших, бедолаг, радостно ринувшихся к бойцам? Скорее всего. А может потому что вдруг почувствовал: он не сможет выйти. Да ну, бред какой-то! Дождался темноты, отполз по небольшому овражку в сторону и через кусты пополз вперед. И с каждым движением ползти становилось труднее. Он все же смог аккуратно переползти под пока еще не натянутую «колючку», и, оглядевшись, ринулся в лес.

Выбрался!

И тут же рухнул на землю, извиваясь в припадке. Попытался встать, сделать шаг — стало еще хуже. Он отполз назад — и начало отпускать. Как тогда, у неведомой нынешней Зоне Отчуждения можно неслабо заработать. В опасность тогда никто не верил — а зря. Тот же Усач сгинул в аномалии буквально через пару дней после их прихода в лагерь, разбитый в заброшенной деревне, а еще двое просто не вернулись. Что с ними случилось — никто особо и не интересовался. Только заправлявший здесь толстый тип в совершенно неподходящей для здешних мест белой рубашке с подкатанными рукавами и кожаной жилетке, повел плечами, став еще больше похожим на колобок, и пробурчал:

— Это Зона. Знали куда шли. Так нечего в благородство играть, за ними переться. Будет Ее воля — вернутся. Нет — значит нет.

Все четыре месяца Клоп исполнял обязанности охранника лагеря. После того, как погиб Усач, он стал будто отверженным. Никто не хотел идти с тем, кто, якобы, приносил неудачу. Хотя Усач сам был виноват. А Клоп даже выбраться сумел. Ну, ничего. Он еще немного здесь посидит, поднакопит на припасы в дорогу — да и пойдет сам. Туда, откуда уже некоторые успели вернуться богачами. Правда, таких было мало — все больше в лагерь не возвращались — но Клоп верил в свою удачу.

Задумавшись, он задремал и встрепенулся только когда высокий худой парень с длинными, светлыми волосами, собранными в хвост, подошел к нему практически вплотную. Клоп засуетился, пытаясь быстро перехватить висящую на спине берданку. Парень стоял, смотрел на него и улыбался.

— Да не дергайся ты. — С той же улыбкой проговорил он. — Я просто, мимо проходил. Сказать тебе хотел, что не надо спать на посту. И ружье лучше в руках держи. А то мало ли…

— Ты кто такой вообще? — Клоп все же разобрался в ремнях ружья и уставил ствол на пришельца. Странный он какой-то. На одном плече — старый «АК» с деревянным прикладом — за который, к слову, здесь могли и… того, в общем. Хороший ствол, тут все больше с обрезами да «ксюхами» непонятного происхождения бродят. А на втором… Мать честная! Да это никак гитара?