Бетани Гриффин - Маска красной смерти

Я пытаюсь побороть собственное раздражение, глядя как Элиот элегантно пишет пером. Красные чернила стекают словно кровь.

— Тебе стоит взять уроки актерского мастерства, если ты собираешься продолжить убеждать моих родителей, что влюблен в меня, — наконец говорю я.

— Ты могла бы быть менее надоедливой.

— Возможно, — я откидываю волосы на манер Эйприл, как если бы ее разозлил какой-нибудь парень. Элиот изучает книгу, игнорируя мое раздражение. — Итак, Преподобный Малконент — сила, о которой ты беспокоишься, — единственный, кто поднимет восстание прежде, чем эта возможность появится у тебя? — спрашиваю я.

— Мы ничуть не в лучшем положении с безумным фанатиком, чем с Просперо.

— Если Принц Просперо — не его имя, почему ты так его зовешь?

Элиот хватает меня, притягивает ближе и заводит мою руку под его черную рубашку на спине. Его кожа теплая и гладкая, но как только я начинаю неистово вырывать руку, пальцы находят бугры на коже. Шрамы.

— Рад, что ты спросила, — говорит он самым скучающим и аристократическим голосом. — Я допустил промашку однажды, когда назвал его прежним именем. Он меня отхлестал кнутом. Его правление сочло это забавным развлечением, — его тон остается разговорным. Мои пальцы ощущаются неестественно теплыми в том месте, где соприкасаются с его кожей.

— Это должно быть ужасно больно, — произношу я слабым голосом.

— Да. Но не волнуйся. Я не собираюсь говорить тебе его настоящее имя. Не хочу, чтобы ты оступилась, как это сделал я. Видишь, я так тебя люблю, что даже защищаю, — под сарказмом скрывается боль, но я не могу проигнорировать уродство его слов.

— Ты так защитил свою сестру?

— Ааа, — протягивает он. — Обвинения. Эйприл должна была защищать себя сама.

Знаю, что он на меня смотрит, ждет, осмелюсь ли я спорить, но я не стану. Он пришел ко мне с цветами, притворяясь, что влюблен в меня, и хотя сказал, что Эйприл у Принца, не предоставил никаких доказательств. Принц, должно быть, хочет причин, чтобы обвинить моего отца в измене. И то, что я сделала для Элиота, может навлечь гнев принца на мою семью. Я могу никогда не увидеть Эйприл снова. И это место, клуб — мое убежище, оно стало теперь пятном, окрашенным в страх.

— Ты скопировал планы? Ты можешь мне их вскоре вернуть?

— Вскоре. И, да. Я очень аккуратно скопировал их. У меня есть друг — изобретатель. Он уже работает над прототипом.

— Хорошо, — говорю я. — Очень хорошо. Я хочу первую маску. Она должна быть наименьшего размера.

— Конечно, любовь моя.

Я встаю. Мне нужен глоток воздуха и что-нибудь выпить. Элиот плохой хозяин, раз не предложил мне ничего.

— Вернусь через несколько минут.

Он не пытается меня остановить. Когда я выйду из комнаты, он сможет корпеть над страницами, которые действительно интересны ему. Над теми, которые он так тщательно скрывал от меня.

В коридоре частных апартаментов Элиота пусто и темно. Я спешу к более знакомому мне клубу, на всякий случай, не сводя глаз с парня, которого целовала Эйприл в ту ночь, когда она исчезла.

Подойдя к бару, я удивленно замечаю Уилла. В непривычных для него обстоятельствах. Обычно он стоит около входа, бесконечно проверяя патроны.

— Аравия, — говорит он.

Я останавливаюсь. — Я не была уверена, что ты запомнил мое имя, — говорю я.

— Да, — говорит он, — я запомнил. Конечно, запомнил.

Я подаю бармену знак, чтобы он принес мне выпить, потому что если у меня ничего не будет в руках, я буду без толку стоять здесь, уставившись на Уилла. Но бармен занят девушкой на другом конце бара.

— Мне нужно на свежий воздух, — говорю я.

— Тогда сделай одолжение — выйди на улицу. Затуманенная голова может убить тебя, — Уилл мог пошутить. Я не могу сказать точно.

Бармен, наконец, заметил меня. Он налил что-то в высокий стакан и подтолкнул ко мне, в то время как Уилл схватил меня за локоть и потянул в сторону.

— Ты выглядишь другой сегодня.

Не уверена, что он имел в виду под словом «другой». Я схватила стакан и сделала большой глоток. Я боюсь его ожиданий.

— Аравия? Я выведу тебя на свежий воздух. Я пошутил насчет того, что это убьет тебя.

Я иссушила стакан и последовала за ним. Он провел меня вниз на два лестничных пролета, покрытых ковром, к двери, которую я никогда не замечала. Я думала, что знала планировку клуба «Распущенность», но сегодня он казался незнакомым, будто я знала о нем только из снов.

— Хочу тебе кое-что показать, — прошептал он.

Мы надели наши маски и вышли в крохотный внутренний дворик. Здание возвышалось над нами в четыре или пять этажей.

Лунный свет был прямо над головой. Я знаю, что было холодно — я могла видеть облака нашего дыхания — но не мерзла. Мы прошли шесть шагов вдоль каменной плиты.

— Вот что я хотел показать тебе.

Я оторвала взгляд от его лица. В центре внутреннего дворика стоял древний цветочный горшок, частично раскрошившийся с одной стороны. Из него прорастала виноградная лоза.

На ней расцвел один белый цветок.

— Он открывается только в лунном свете, на несколько часов, когда полная луна в точности над головой. Возможно, кто-то посадил его сюда до чумы, когда мир еще был полон надежды. В конце дня, после подметания полов и вычищения рвоты, я прихожу сюда. Цветок напоминает мне, что еще остались прекрасные вещи.

— Это великолепно, — говорю я, но вместо цветка смотрю на него, чувствуя легкомыслие и странность ситуации. Счастье. Я думаю, что это чувство называется счастье. Я поворачиваюсь, чтобы изучить цветочные лепестки, неровные от росы. Уилл все еще держит мою руку и наклоняется ко мне. Он так близко.

Больше всего на свете я хочу, чтобы он меня поцеловал.

Но я поворачиваю пальцы, стараясь вежливо освободить руку. Он игнорирует мои попытки сохранить дистанцию и мягко придвигает меня к себе. Но я верна клятве, которую дала у могилы Финна. И если не жертвовать, тогда какой в этом смысл? Я резко отступаю назад. Это лишает его равновесия, и я наклоняюсь вперед. Мои ноги ударяются о цветочный горшок.

Он наклоняется на мгновение, и Уилл бросается вперед, но он недостаточно быстр, и горшок падает на плиты, разбиваясь. Виноградная лоза сломана. Уилл смотрит на нее.

— Я ... не могу держаться за руки с кем-либо, — говорю я ему быстрым шепотом.

Я слишком смущена, чтобы на него взглянуть, хотя и могу сказать, что он повернулся ко мне. Слезы набегают за закрытыми глазами.

— Я должен отвести тебя обратно к другу, — говорит он, его голос почти шепот.

Пока мы идем обратно к зданию, я вспоминаю, как наши руки случайно соприкасались, когда он провожал меня домой, и как я скучала по тихому ощущению товарищества.

Пока мы возвращаемся со двора, можно практически беспрепятственно разглядеть бар. Слишком уж знакомый мужчина стоит именно в том месте, где я находилась, когда Уилл подошел ко мне, и держит стакан, который, вероятно, был моим. Уилл издает звук отвращения и толкает меня к лестничной клетке, подальше с глаз.