Евгений Лотош - Coda in crescendo

— Мы что, расти перестали? — напряженно спросил Кирис. — Или что?

— Да, Кир, — кивнула Риса. — Вы перестали расти. Ваши тела застыли в развитии.

— О господи! — Фуоко медленно выдохнула. — Я-то думала… Ну и что? Мы же давно не дети.

— Да, Фучи, вы не дети, — с явным облегчением улыбнулась Риса. — К счастью, вы вполне развиты. Даже если гормональная перестройка ваших организмов не завершится, как ей и положено, вы вполне можете жить в нынешнем состоянии, не выглядя уродами. Более того, вы оба демонстрируете повышенную скорость регенерации тканей без малейших признаков злокачественных перерождений, которых так боялся Дзии. Ну, а подростковая эмоциональная нестабильность… Многие даже предположительно нормальные взрослые страдают от нее до самой старости. Только поаккуратнее с физическими нагрузками: кислородное голодание на ваш мозг повлиять уже не может, но утрата координации, отказ мышц, падения и так далее вполне могут случаться.

— А еще у мальчишек сперма из ушей льется… — как бы про себя заметила Марта, странно глядя на Кириса. — Тоже неплохо.

— Тоже мне старушка нашлась! — хмыкнул Михаил, тыкая ее пальцем в бок. Марта дернулась от щекотки и метнула на парня негодующий взгляд, но промолчала. — Госпожа Му… э-э… Риса?

Ректор поощряюще кивнула.

— Риса, значит, и мы с Таткой тоже больше не развиваемся?

— Если формулировать осторожно, ваши тела подвергаются той же перестройке, что и у Кира с Фучи, хотя и более… аккуратно и неторопливо, что ли. Есть основания полагать, что и конечный результат перестройки может оказаться тем же самым: консервация вашего нынешнего состояния. Ваши тела тоже не завершили развитие полностью, но они куда ближе к стабильному взрослому состоянию.

— Так оно ж замечательно! — Михаил дурашливо ухмыльнулся. — Вечно молодой, вечно пьяный, как у нас в одной дурацкой песне поется, только сейчас буквально. Однако, — он резко посерьезнел, — почему ты сказала, что эксперимент окончился фиаско?

Ректор устало потерла глаза — жест, явно машинальный: вряд ли у дрона имелись реальные проблемы со зрением.

— Потому что, как я сказала, целью эксперимента являлась проверка передачи ощущений при сексе с независимыми партнерами. Ребята, я не знаю, как извиниться перед вами четверыми за случившееся, но… Похоже, что в каждой паре партнеров установились новые прямые связи. Исходные цели эксперимента не достигнуты — уверенно рассортировать перемешанные импульсы уже от четырех нервных систем не получается. Плюс совершенно определенно есть какие-то наводки от нервных систем людей, в эксперименте напрямую не участвовавших. От Дзары — точно, Дзии на всякий случай поместил ее в капсулу на время эксперимента под предлогом обследования, но и не только от нее.

— Получается, что мы все — члены какой-то сети? — задумчиво спросила Фуоко. — И наши чувства и ощущения непонятно кому передаются?

— Вероятно, да, хотя в какой мере — большой вопрос. Связи не симметричны, так что…

— И теперь полмира знать будет, что мы спим друг с другом, — вздохнула Марта. — Придется в монастырь уходить.

Ректор тихо засмеялась.

— Ну и пусть знают и завидуют, — махнула она рукой. — Если знают, конечно. Вообще-то от кого приходят ощущения, не установить. Куда хуже, если начнут передаваться плохие эмоции, их можно спутать с собственными. Вот, Кир с Фучи уже попались недавно в такую ловушку, чуть друг друга не придушили. Но тут мы ничего поделать не можем.

— Вероятность случайности — нулевая.

Фуоко даже вздрогнула. Она привыкла, что Кир во время умных разговоров предпочитает помалкивать, переваривая сказанное про себя, и его реплика стала полной неожиданностью.

— Вероятность нулевая, — повторил Кирис уже громче. — Риса, я же помню. Мы с Дзии обсуждали, и с координатором тоже. Не могут такие срастания нервных систем случайно происходить. Да?

— Не могу не согласиться, Кир, — кивнула Карина.

— Значит, над нами ставят эксперименты какие-то инопланетяне. Да?

— Неизвестно. Но дело не только и не столько в инопланетянах. Ребята, — ректор опять тяжело вздохнула, — я намерена раскрыть вам тайну. Ну, не такую уже и тайну, поскольку прямо сейчас о ней рассказывают правителям Кайтара, Ставрии, Ценганя и Кайнаня, а в Университете сведения опубликуют послезавтра. Однако она касается вас напрямую, и в первую очередь тебя, Фучи. Услышанное может вам сильно не понравиться, но не торопитесь с выводами и вопросами до конца истории. Договорились?

— Само собой, — Михаил поерзал на кровати, устраиваясь поудобнее. Фуоко молча кивнула, снова ощутив в своей ладони тепло кирисовой руки и ответное пожатие его пальцев. Марта промолчала, напряженно глядя на Рису.

— Итак, все началось примерно восемнадцать тысяч лет назад по объективному времени Большой Вселенной, когда Демиург Чонда отправил одному из Конструкторов Игровых миров, запрос на создание новой площадки, для которой выбрал имя "Палла"…

Народный Председатель Народной Республики Ставрия господин Пташек Михаил Викторович чувствовал, что голова напрочь отказывается работать. Хотя по календарю уже наступала осень, солнце светило в окна обширного кабинета загородной резиденции совершенно по-летнему. В пыльном воздухе кабинета отчетливо светились солнечные лучи, мерцающие, когда кроны желтеющих деревьев за окном качались под легкими порывами ветра. Солнце отражалось от стеклянных дверец многочисленных шкафов с папками, поблескивало на их золоченых ручках, преломлялось в граненом графине с водой, и даже древний эбонитовый телефонный аппарат с государственным гербом вместо наборного диска выглядел почти празднично. Развесистый сноп пшеницы вверху геральдического щита казался свежесвязанным, весы в левой части почти колебались под весом нарисованных гирек, а всадник в правой части вздымал свое копье как-то особенно торжественно. Пташек с тоской посмотрел на копейщика, явно не обуреваемого никакими государственными заботами, и перевел взгляд обратно на толстую папку с кипой докладов с эмблемой Минспецстроя и грифом "Совершенно секретно" на каждой странице.

Народный Председатель уже не менее двадцати минут пытался сконцентрироваться на чтении последнего доклада о продвижении строительства атомного реактора, а также о результатах экспериментов с активным ураном. Он уже прочитал десять страниц, но в голове осталась лишь одна фраза из преамбулы: "…можно уверенно утверждать, что при массе уранового концентрата, не превосходящей семнадцати процентов критической массы, спонтанного развития неконтролируемой цепной реакции не опасаться не следует". Тьфу. Как можно описывать простые, в общем-то, вещи настолько суконным и невнятным языком? Бросить бы все, выйти в сад, растянуться в шезлонге с бокалом… ну хорошо, с порцией сливочного мороженого…