Евгений Лотош - Coda in crescendo

В большом, прелестно оформленном ландшафтном парке возле резиденции королевского наместника, с карповыми прудами и рассаженными ярусами незнакомыми деревьями, их попытался остановить военный патруль. Шестеро солдат приблизились, хмуро взирая на группу и сжимая в руках длинноствольные штурмовые винтовки, а их командир с нашивками лейтенанта второго класса потребовал предъявить документы. Сируко показала ему какую-то бумагу, непринужденно извлеченную из предплечья, и лейтенант, нервно сглотнув и отдав честь, увел патруль за изгиб аллеи. Фуоко попыталась представить себе, как их группа выглядит со стороны. Пять девиц, трое в мини-шортах и майках, а две другие в обтягивающих красных ципао (как же Фуоко не подумала, что оденется почти так же, как Сируко?), одна вооружена здоровым ножом в набедренном чехле и тяжелым пистолетом в поясной кобуре, другая щеголяет коротким ежиком абсолютно седых… нет, лучше белых волос (и хорошо еще, что шрамы почти не видны). Плюс три здоровых парня в шортах и майках, двое с коренастыми фигурами, накачанными, как у профессиональных борцов, а третий — высокий красавчик, словно сошедший с обложки модного журнала. М-да. Выглядит если и не устрашающе, то необычно — уж точно. Впрочем, уже то хорошо, что местные не пытаются приблизиться и полапать на счастье: Сируко предупредила, что к студентам и сотрудникам Университета отношение сейчас восторженное, так что возможны эксцессы, пусть и не слишком неприятные.

Последним в программе стоял океанариум. Стаи мелких медуз, подрагивающих в наполненных водой стеклянных колоннах, подсвеченные ультрамариновым синим светом во тьме зала; пестрые тропические рыбы, стайками снующие в больших, метра два в высоту, аквариумах, расположенных вдоль длинных проходов; здоровые черные и белые рыбищи, почти неподвижно висящие в толще воды и медленно заглатывающие ее толстогубыми ртами, обрамленными длинными усами; ногастые крабы величиной с тарелку, медленно перебирающиеся по камням в таинственном красном полумраке; толстые мурены, под ярким светом ламп неторопливо извивающиеся по глубоким норам в искусственном коралловом рифе; огромные морские черепахи, плавающие кругами и изредка высовывающие голову на поверхность, чтобы подышать; большие и малые акулы и скаты, снующие над стеклянным потолком прохода под гигантским аквариумом; аквалангисты, кормящие этих акул рыбой со специальных палок; дрессировщики, весело командующие ручными тюленями, перекидывающимися мячами и со скоростью катера таскающими над водой вертикально стоящих на их носах кукол… Фуоко рассматривала живность в тихом восторге. В Барне имелся свой океанариум, куда ее не раз водили в детстве, но он не шел ни в какое сравнение с местным. Отщелкав последние кадры на последней катушке (что-то получится при таком освещении и получится ли вообще?), она со вздохом убрала аппарат. Как раз одной катушки не хватило, вот блин…

— Потрясающе, — задумчиво сказала Ольга, когда компания вышла из торгового центра, в подвале которого располагался океанариум. — Я же всех рыб видела в книжках на картинках и в передачах по телевизору. Но никогда не думала, что вблизи, живые, они выглядят так… так…

Она вздохнула и махнула рукой.

— Да уж, — согласился Юрий. — Выдающееся место. Я бы там на недельку с удовольствием поселился, поизучал бы. Одного не понимаю — почему акулы других рыб не жрут? Рядом же плавают с такими косяками — и не жрут! А говорят, кровожадные…

— Об акулах в приключенческих романах навыдумывали много, — сердито сказала Марта. — Я читала статьи, они вовсе не такие агрессивные, как считается. Наоборот, они весьма осторожные. Их еще и уничтожают все, кому под руку подвернутся, они уже едва ли не вымирают.

Фуоко сделала зарубку на память: почитать об акулах. Наверняка в обширной электронной и бумажной библиотеках паладаров найдется немало материалов на данную тему. Вообще, получается, у нее общая биология — белое пятно. Что в школе учить задавали, знает, а за пределами — ни шиша. Нужно исправлять.

Попрощавшись с явно повеселевшим гидом, группа погрузилась в микроавтобус и через полчаса соединилась с остальными экскурсантами в небольшом уютном ресторане на окраине Шансимы. Уже стемнело, на улицах один за другим зажигались фонари, горели окна домов и гирлянды электрических огоньков на деревьях. Неподалеку от ресторана яркие прожекторы выхватывали из тьмы большой, в два человеческих роста, портрет короля в овальной золотой раме, расположенный на вычурном постаменте. После ужина, состоявшего из парового риса, незнакомых пресных вареных растений, тушеной курятины в острой подливке и резаных кубиками ананасов и арбузов, студентов и охранников загрузили в большой туристический автобус, где уже ожидали их вещи. Впереди ждал долгий вечерний переезд в Санъяму.

Первой забравшись в автобус, Фуоко забилась в задний ряд кресел к высокому окну, отгородилась Кирисом от остального автобуса и задумалась. День выдался долгим, но память удержала и послушно выдавала даже самые незначительные детали: раскраску голубей на площадях, белесые потеки на каменных постаментах генералов, наваленные грудами яблоки, манго и мандарины на фруктовых рынках… Сегодня голова работала на удивление четко. Сна не ощущалось ни в одном глазу, и хотя приподнятое утреннее настроение уже ушло, холодная ясность сознания сохранилась. Странно. Она хорошо знала себя, и обычно к вечеру настолько насыщенного дня ей хотелось лишь одного: забраться в горячую ванну и долго лежать там посреди мыльной пены в блаженном ничегонеделании. В течение последних бессонных декад она не раз прибегала к такому средству, дававшему облегчение мозгам. Сегодня же…

Мэй. Возможно, ее состояние — первый за полсотни дней ночной сон и ясность ума сегодня — как-то связано с тем, что произошло вчера в ресторане возле порта. Оябун "Кобры" что-то сделал с ней — то ли исправил, то ли, наоборот, испортил, но сделал. Фуоко задумчиво смотрела на проплывающие за окнами автобуса городские улицы, где дома становились все ниже, а освещение все жиже, и пыталась исследовать ощущения своего тела. Нет, больше ничего необычного. Она осторожно позволила ночному миру в незрячем глазу раздуться и слиться с реальностью и принялась покачивать головой из стороны в сторону, совмещая его огненные сгустки и линии с объектами настоящего мира. Совмещение сегодня тоже проходило на удивление легко, почти без усилий. Радужный сгусток внутри Кириса выпустил паутинную сетку линий, тянущихся во всех направлениях, в том числе в сторону самой Фуоко, и одна извилистая паутинка совершенно определенно соединяла его с чистым голубым сиянием внутри сидящей неподалеку Марты. Привстав, чтобы смотреть зрячим глазом над спинками, Фуоко разглядела, что разноцветные сгустки сидели внутри всех без исключения студентов и половины охранников, включая Варуйко. Хаотичная мешанина танцующих цветных линий вилась вокруг, иногда раздуваясь в огненные полотнища, иногда истончаясь и делаясь почти незаметной. Потом, сдвигая все остальное в сторону, надвинулось видение звездного неба — глубокого, черного, испещренного точками, лужами и озерами искристой пыли, заполненного темными бесформенными провалами туманностей и светящимися кляксами межзвездного газа. Фуоко поспешно отогнала видение — слишком нестандартно, можно в обморок хлопнуться или искрить начать прямо здесь. Звезды послушно исчезли, не сопротивляясь и не устраивая неприятностей. Автобус тряхнуло на повороте, и Фуоко плюхнулась обратно в кресло, неловко наступив на лапу забившейся под сиденье Зорры и ударившись локтем в грудь Кириса. Зорра недовольно тявкнула.