Евгений Лотош - Coda in crescendo

Древний парк, окружавший старый королевский дворец в Кионаре, мирно дремал в лучах заходящего солнца. Душный тропический день заканчивался, и олени мирно бродили по лужайкам и обочинам тропинок, сонно глядя на последних пеших туристов, спешащих к вокзалу и автомобильным стоянкам. Палатки с едой и сувенирами уже почти все опустили ставни и жалюзи: с утра в парк снова потянутся толпы зажиточных местных бездельников, семьями устраивающие пикники на природе, и ради раннего завтрашнего открытия сегодня стоило закрыться до срока. Лишь торговцы прессованными лепешками для оленей все еще сидели у своих корзинок в надежде на последних покупателей. Небольшие стада животных толклись на тротуарах и газонах поблизости в ожидании щедрого кормильца, но и в их глазах надежда и нетерпение уже сменились сонной дремотой. Последняя школьная экскурсия завершала обход храмового комплекса. Подростки, пихаясь и пересмеиваясь, равнодушно слушали бормотание учителя и безразлично скользили взглядами по шести- и семиэтажным пагодам и разбросанным между ними молельням. В бесконечно-длинных безлюдных аллеях уже сгущались плотные вечерние тени, и тут и там начинали робко пробовать голоса первые цикады.

Королевский дворец тоже дремал. Экскурсии завершились. Последние туристы, щелкая затворами фотоаппаратов и сверкая вспышками даже под яркими солнечными лучами, давно отправились восвояси. Частные экскурсоводы разошлись по домам, уборщики с мешками и совками заканчивали сбор мусора, и немногочисленные сторожа сонно посапывали в своих будках. Тишина спустилась на зеркальные пруды со скользящими под отражениями дворцовых палат пестрыми тенями королевских карпов. Замшелые каменные фонари спали под сенью павлоний, мац, кастанопсиса и гибискуса, и успокаивающе журчали по галечным ложам ручьи, заиливая груды брошенных в них на счастье монеток.

Дворцово-парковый комплекс Кионары, один из наиболее известных и ухоженных туристических аттракционов Ценганя, готовился отойти ко сну. Однако в одном из зданий, новоделе, искусно замаскированном под древнюю постройку на границе парка рядом с торговым кварталом, лености и дремоты не наблюдалось. Наоборот: собравшиеся в его обеденном зале люди в цветастых одеяниях аристократов, испытывали какое-то лихорадочное возбуждение. Празднуемый шестидесятилетний юбилей формального главы клана Орэсама, достопочтенного Титиуэ, отнюдь не наполнял сердца радостью. Напряженные голоса, быстрые косые взгляды, чуть заметно трясущиеся губы — представители лучших аристократических фамилий Хёнкона, приглашенные в качестве гостей, явно чего-то боялись. В шепотках то и дело проскальзывали слова "то письмо" и "Адаути". Недоверие и страх витали в воздухе, словно гнилой болотный туман, отравляя сердца и скручивая кишки в тугой тяжелый комок, превращая изысканные закуски и вина на столах в несъедобные помои. В большом холле у входа толпились люди, одетые попроще — с угрюмыми взглядами и мышцами, бугрящимися под халатами, с короткоствольными автоматами и нервными пальцами, подрагивающими на спусковых крючках.

Автоматы не помогли. Никто из них не успел выстрелить ни разу. Заложенные за изысканные статуи богов и богинь Миндаллы, взрывные устройства в холле сработали одновременно. Оглушительный грохот быстро сменился стонами раненых и умирающих посреди луж крови и оторванных частей тел, а также паническими криками из обеденного зала. Продолжались они недолго. Из нескольких автомобилей без номеров, резко затормозивших на площади перед зданием через несколько секунд после взрывов, высыпало три десятка людей в пятнистых комбинезонах и черных капюшонах, закрывающих голову и лицо. Не теряя даром времени, они бросились внутрь, поливая все движущееся огнем из автоматического оружия. Бойня заняла не более пяти минут, после чего нападавшие дружно покинули развороченное изнутри здание и укатили в неизвестном направлении, оставив за собой отблески разгорающегося пожара и ужасную тишину мгновенно обезлюдевшего торгового квартала.

Первый звонок в полицию поступил через минуту после того, как звук автомобильных моторов затих вдали. Менее чем через три минуты прибыл первый патрульный автомобиль. Еще через десять полицейские заполонили небольшую площадь перед палатами, с ужасом всматриваясь в то, что различалось снаружи. Никто из них не отличался родовитостью, не обладал и толикой авторитета, а потому не рисковал войти внутрь. Пока к месту событий не прибыло несколько офицеров из местного отделения Управы благочиния, почти все чудом выжившие в бойне пострадавшие, включая троюродного племянника Правого министра Ценганя, умерли от потери крови. Начавшие прибывать кареты "скорой помощи" бессмысленно кучковались рядом с полицейскими автомобилями: выхаживать оказалось почти некого. Найти удалось лишь троих выживших: одного охранника, чудом уцелевшего при взрывах и сумевшего укрыться от террористов, и двух аристократов, получивших огнестрельные ранения в головы, не слишком опасные для жизни, но впечатляюще выглядящие. На следующее утро, когда криминалисты в основном закончили работу, из здания вынесли пятьдесят четыре трупа.

Легкий вертолет с чиновниками Управы благочиния из Тасиэ прилетел к дворцу почти в полночь. Сделав несколько кругов над площадью — места для посадки не нашлось из-за обилия полицейских автомобилей — он приземлился на большой лужайке на территории дворца, нещадно калеча колесами дерн. Капитан Сайра Моямару выпрыгнул на землю, не дожидаясь, пока машина полностью приземлится. Пригибаясь, чтобы уйти от потоков воздуха, почти срывающих с него старый халат (в момент поступления срочного вызова он ухаживал за оранжереей в своем загородном поместье и тратить время на переодевание не стал), он быстро зашагал в сторону центральных ворот прямо через ухоженные газоны. Лейтенант Васи Синь Дзэ, на днях получивший новенький официальный мундир, но пока что носивший старую полицейскую форму, последовал за ним. К моменту, когда остальные следователи, щеголяя цветастыми одеяниями высоких сановников, выбрались из вертолета и начали неуверенно оглядываться, пытаясь сориентироваться на местности, они уже прошли половину расстояния.

Приближаясь к воротам, Сайра вытащил из кармана небольшую стеклянную трубочку и выбросил из нее на ладонь желтоватое драже. Внезапный незапланированный перелет сначала на самолете, а потом на тряском грохочущем вертолете поселил в его голове свинцовую тяжесть, готовую перерасти в давящую изнуряющую боль. С учетом, что ковыряться на месте придется ночь напролет, лучше задавить ее в зародыше. Разжевав и проглотив кисловатую пилюлю, он властным жестом отодвинул с дороги растерянного сторожа, откинул засов и вышел на площадь.